№ 11 Сомнамбулизм, гипноз и мистика
Карл дю Прель. Философия мистики или двойственность человеческого существа. Киев, 1911 г. (Предисловие к русскому переводу дю Прель написал в 1893 г.).
«По отношению к влияниям, испытанным сомнамбулом со стороны природы и людей, сомнамбулизм представляет пассивное состояние. В нем человек психически децентрализован, так как он находится большею частью в полной зависимости от магнетизера, которого редко осиливает его сознательная воля» (С. 121).
«С другой стороны, неоспоримо то, что в сомнамбулизме часто хотя и кратковременно обнаруживаются способности, далеко, превосходящие способности человека, чувства которого открыты для внешнего мира» (С. 121).
«По пробуждении своем сомнамбулы, не помнящие содержания своих сновидений, начинают жизнь с момента предшествовавшего наступлению их сна» (С. 124).
«Сомнамбулизм - усиленный сон» (С. 124).
«По моему мнению, физиологическое значение натурального сомнамбулизма заключается в том, что он представляет глубокий, обыкновенный сон, к которому прибегает целебная сила природы, чтобы заменить продолжительность сна глубиною» (С. 125).
«к средствам возбуждения сомнамбулизма принадлежит и то влияние, которое может оказывать один человек на другого. А так как мы можем давать произвольно направление этому влиянию - хотя законы управления им еще мало известны - то мы и можем получить искусственно очищенный от посторонней примеси сомнамбулизм... Искусственный сомнамбулизм является в том случае, когда один человек - сомнамбул - подвергается влиянию животного магнетизма» (С. 132).
«Та же сила, которая часто развивается внутри организма без всяких внешних причин, может возникнуть в нем под влиянием другого организма. Если так, то человек может погружать в магнетический сон и сам себя, влияя на себя при помощи искусства, известного больше древнеиндийскому учению ведической философии и современным факирам, чем нам европейцам» (С. 132).
«Что касается внешнего мира, то организм наш, находясь в таком состоянии (сомнамбулическом), подвергается не только тем воздействиям на нас, которые мы сознаем во время бодрствования, но и тем», которые находятся «за порогом сознания» (С. 137). «Что касается органа и образа восприятия сомнамбулов, то это еще вопрос темный. Так как сознание головного мозга их находится в полном бездействии и так как между психическими их функциями и происходящими в их ганглиозной системе изменениями наблюдается такая же параллельность, какая существует между психическими функциями бодрствующего человека и происходящими в его головном мозге изменениями, то ганглиозная система с центральным нервным узлом ее - солнечным сплетением - считается органом их восприятия» (С. 138).
«Головной мозг и солнечное сплетение, эти фокусы двух нервных систем, представляют те части человеческого организма, которые магнетизируются самым действительным образом. Их антагонизм изображен уже ведаической философией... Между показаниями о своем состоянии наших сомнамбулов и тем, что сказано в Ведах о йоги, так много параллелей, что очевидно в обоих случаях говорится об одном и том же. Так, например, в Ведах говорится: «Сон для всех остальных существ - для подвижника бодрствование, день же остальных существ - ночь для созерцающего му ни»... Когда говорится в Ведах, что «кто соединился с Брамой, у того взор направлен к межбровью», то уже по этому внешнему признаку можно догадаться, что здесь речь идет о сомнамбулизме, в которым зрительные оси всегда бывают направлены к переносице» (С. 140). «...В таком состоянии экстаза, согласно Ведам, пробуждается в «лоне сердца» внутреннее лицо (Перуша, конечно - Пуруша), отличное от лица, живущего бодрст- венной жизнью: тогда как первое сознает сво тождество со всеми существами (Тат твам Аси), последнее есть гордо занятое собою «я» — Аханкара. В Ведах даже намечена уже теория Месмера, ибо тот самый эфир, который находится вне человека, в мировом пространстве, существует в малом пространстве внутри человека, в сердце его. «Это все есть дух (Перуша - Пуруша). Кто в лоне сердца вмещает знание этого всего, тот сбрасывает с себя здесь, на земле, оковы неведения». Таким образом, Веды ясны насчет того, что внутренняя пробуждающаяся в сомнамбулизме сознание есть нечто другое, чем чувственное нашего «я». Но и сомнамбулическое сознание нуждается в носителе его, а так как лицо чувственного сознания, наше я, не есть этот носитель, то мы должны различать «я» и «душу» (С. 140).
«Когда сами сомнамбулы дают объяснения насчет способов своего восприятия, то естественно, что они говорят о своем зрении, слухе и т. п. Понятно, что они в этом случае покоряются необходимости» (С. 141).
«Сами сомнамбулы говорят, «что они воспринимают» внутренним чувством» (С. 141).
«Мы с полным правом можем заключить о существовании у человека, помимо органов внешних чувств, какого-то органа восприятия и законосообразной, опосредствованной некоторым материальным деятелем связи между этим органом и внешним миром» (С. 142).
«Внешние чувства сомнамбулов достигают такой притупленности, при которой нельзя принимать их в расчет, когда идет речь о внутреннем их восприятии». «Даже слепорожденные видят, находясь в сомнамбулическом сне[1], находясь же в обыкновенном состоянии, имеют сновидения» (С. 142).
Примечание. Не понимаю различия.
Дю Прель
О раздвоенности сознания
Это выразила сомнамбул проф. Беккерса в следующих словах, сказанных в сомнамбулическом кризисе о двух лицах ее субъекта:
«Чем слабее ее тело, тем я сильнее. Чем оно крепче, тем мне труднее обнаружиться» (С. 424).
«...Таким образом, сомнамбулы в состоянии бодрствования отказываются от того, чего требуют в состоянии сомнамбулизма и, наобо рот, их симпатии и антипатии меняются со сменою этих двух состояний, так что находясь в одном из них, они порицают то, что делали в другом» (С. 428).
Но любопытно:
«Кроме состояний сомнамбулического сна и бодрствования, сомнамбула Вингольта бывала еще и в третьем состоянии, которое она называла «необузданным страхом». В этом состоянии она часто требовала таких лекарств, на которые налагала для себя запрет, находясь в сомнамбулизме, но если их ей давали, то, не успев взять в рот, она их выплевывала. Так бывало с вином, мясом, каштанами и пр. (С. 429).
«У Делеза была сомнамбула, которая, говоря в своих кризисах о религии, морали и метафизике, обнаруживала воззрения, совершенно не похожие на те, которые имела в бодрственном состоянии. Одна сомнамбула, Шарпиньона, желавшая посвятить себя театральной карьере, думала об этом совершенно иначе с погружением в свой сон. Спрошенная в время своего сна, зачем она хочет идти в актрисы, она ответила: «Это не я, а она», а когда врач сказал, что она должна «ей» это отсоветовать, она возразила: «Что же с ней можно поделать? Ведь она дурочка» (С. 431).
«О том, говорит одна из сомнамбул Кернера, что выходит из меня и входит в другое лицо, внутренне существо которого мне хочется постигнуть, я не могу дать более точного понятия иначе, как назвав его моим магнетическим «я», совокупностью всех сил моей души» (С. 434).
«Раздвоение сомнамбул обнаруживается и в их отношениях к солнечному сплетению ганглиозной системы, как известно считаемому ими органом их восприятия. Часто бывает, что они наклоняются к своему желудку, как если бы в нем находился посторонний им человек, ведущий с ними беседу. Одна сомнамбула, француженка, водила пальцем по своему желудку, как будто для того, чтобы разбудить кого-то, находившегося в нем, а потом приближала к нему лицо, как будто прислушиваясь к чьим-то речам. Поступая так, она описала в точности то, что происходило в соседнем доме, и предсказала все, что случится с нею в течение ее болезни. Когда она испытывала сильные в желудки боли (часто спазмотические состояния желудка человека служат условием внутреннего пробуждения), то сердилась на него, как на постороннее ей лицо, и со слезами просила его замолчать. В течение всего времени нахождения своего в таком состоянии, она различала беседовавшее с нею лицо от своего собственного (С. 435). Подобным же образом поступала и та сомнамбула, которая, когда в ней во время драматического раздвоения ее пробуждалось в виде зримого и постоянно именовавшегося ею «Мескусом» гения, ее магнетическое «я», требовала от своего магнетизера, чтобы он обратился к этому Мескусу с некоторыми вопросами» (С. 435).
«Одна бесноватая ответила на увещания своего духовника, что он духовник не ее, а Трины, хотя это было ее собственное имя» (С. 435), (это взято, впрочем, из Кизера).
Одна сомнамбула (в высоком сне) ответила на вопрос - почему это говорится не тобой, а ею: «Она тело, которое ты видишь и к которому ты прикасаешься. Дух же - это я, телом которого теперь служит душа, в остальное время заключенная в ее теле» (С. 436). Взято из Лере (лат.).
Примечание мое. И, думается, что-то очень тенденциозное. Эта госпожа, должно быть, знала оккультические теории» ().
Сомнамбула... «Прежде чем проснуться, она обыкновенно прощается со мной, как будто уходя и являясь другим лицом в своем пробуждении. Со мной прощается как бы вверившееся мне ее магнетическое «я» (С. 437. Кернер).
«Непоколебимое убеждение в бессмертие существует у всех сомнамбул» (С. 497).
Страх смерти существует только на низших ступенях развития сомнамбулизма» (С. 494).
Тогда почему же они так интересуются лечением?
Лебниц, задавался вопросом: «Не представляют ли собою дневной человек и человек ночной - два столь же различных лица, как Сократ и Платон» или «не обитает ли в двух различных телах одно и то же лицо»? (С. 437).
Дю Прель решает в первом смысле. Он приводит любопытную цитату из Канта: «Итак, видимому и невидимому мирам принадлежит одновременно, как член их обоих, один и тот же субъект, а не одно и то же лицо, ибо представления об одном мире в силу особенностей своей природы, не сопровождают представлений о другом, почему я как человек не помню того, что я мыслю как дух» (С. 446).
Это довольно мудрено.
По В. Соловьеву (Брокгауз):
А) Личность (философ.) внутренне определение единичного существа в его самостоятельности, как обладающего разумом, волей и своеобразным характером, при единстве самосознания.
Б) Под субъектом психология разумеет активное самосознающее начало душевной жизни, которое противопоставляет себя внешнему миру и своим собственным состояниям, рассматривая их как объект... Бывают случаи, когда человек под влиянием органического расстройства, неожиданно для себя проникается новыми настроениями и новыми стремлениями... Потребность объяснить новое свое состояние приводит его к новому взгляду на себя... Подобные случаи известны под названием «раздвоения личности». На самом деле в этих случаях не происходит никакого разделения личности: субъект остается единым, его рассуждения логически последовательными, но у него получаются странные выводы, потому что он выходит из странных для здорового человека предположений.
На высшей степени сомнамбулизма, в «высоком или двойном сне, соединенное с таким состоянием наияснейшее наше внутреннее пробуждение влечет за собой и полнейшее распадение на лица нашего субъекта, так что находящиеся в этом состоянии сомнамбулы говорят о собственном теле, как о постороннем предмете».
«Сомнамбула, описывая свой экстаз, сказала, что сперва она погружается в сомнамбулическое состояние, но затем видит свое тело, удаленным от себя, неподвижным, охладевшим и мертвенно бледным, себя же в виде дыма и также отдельно от тела своего. Находясь в таком состоянии, она, по ее словам, видит и понимает гораздо больше, чем в сомнамбулизме. По истечении самое большее четверти часа, дым этот приближается к ее телу, она теряет сознание и экстаз кончается» (С. 439).
«Малолетний сомнамбул Рихард, на вопрос родных, почему они не обладают такими же, как он, познаниями, ответил: «Собственно говоря, это знаете и вы, но вы не знаете, что вы это знаете» (С. 440).
«Мы должны смотреть на чувственное наше познание, как на функцию головного мозга и вместе с тем считать трансцендентальный наш субъект априорным в отношении к нашему телу, взятому со всеми его сознательными и бессознательными функциями. Для погружения своего в материальный мир этот субъект построил себе соответственное орудие, наше тело, и снабдил его необходимым для ознакомления своего с этим миром познавательным аппаратом» (С. 441).
«Сознание сомнамбул обнимает содержание бодрственного сознания и притом вполне... но сомнамбул относит все это содержание не к внутренне пробудившемуся своему «я». Поэтому здесь единый субъект распадается на два лица» (С. 36).
«От обыкновенного сна пробуждаются со слабым памятованием бывшим в нем видений. От сомнамбулического же - с полной беспамятливостью» (С. 39).
У сомнамбулов постоянно (не знаю, всегда ли) имеются духи, ангелы хранители и руководители. Они им дают имена. «Всякое ослабление боли сейчас же приписывается ими дружественному существу, приносящему помощь и прогоняющему враждебного демона» (С. 96).
«Все сомнамбулы, если их сон достигает надлежащей глубины, обладают способностью и внутреннего созерцания. Со стороны такого видения насквозь и диагноза своего организма сомнамбулы могут быть названы самоврачевателями» (С. 171).
Во время нахождения нашего в сомнамбулизме, трансцендентальный субъект наш обнаруживает резко определенную индивидуальность. В нем, как в бодрственном состоянии, мы являемся волящимии познающими существами... Все психические способности наши обнаруживаются и у сомнамбулов, но в чрезвычайно усиленной степени: в сомнамбулизме наши чувства делаются глубже, симпатии и антипатии гораздо определеннее, умственные способности и нравственное сознание нередко достигают поразительной высоты, а вместе с тем крепнет и вся наша духовная индивидуальность. Но особенного внимания заслуживает имеющаяся в сомнамбулизме энергическая деятельность нашей фантазии» (С. 475).
Примечание. Дю Прель много раз повторяет все это. Но приводимые факты нимало не оправдывают этого восхваления сомнамбул. Начать с того, что сомнамбулы рабски подчинены магнетизеру. Он им приказывает хотеть одно, не хотеть другого. Какое же это «волящее» существо? Интересы сомнамбул касаются почти исключительно здоровья и врачевания. Дю Прель не приводит ни одного случая создания сомнамбулами какого-либо великого произведения, кроме (неразборч.) обыкновенного сна. Да и таких немного. Углубленность во время вдохновения (художника, писателя)[2] не есть состояние сомнамбулическое, ибо не сопровождается ни потерей памяти, ни отрешением от сознания своей личности.
«Трансцендентный субъект при посредстве органов чувств своего земного лица как бы погружает в материальный мир нити своего чувствования» (С. 475).
Примечание. Во-первых, что такое материальный мир? Во-вторых, этот трансцендентный субъект сидит в том же теле, что и «земное лицо» и чем же ганглиозные сплетения лучше головного мозга?
Дю Прель гворит: «Из силы половой любви... надо заключить, что из погружения своего в чувственный мир этот субъект извлекает для себя большую пользу» (С. 476). Значит, «земное лицо» не глупее его, а умнее.
При задавании сомнамбулам вопросов врача, раньше чем восприятие сомнамбула достигло внутреннего созерцания «будет существовать опасность» не только зрящих ответов, «но даже и того, что при особенном отношении, в котором они относятся к магнетизирующему их врачу, в их самосознание могут перейти представления и рассуждения врача, зеркалом которого они в этом случае и будут служить» (С. 174).
Примечание мое. Но это вкладывание магнетизером представлений в сомнамбулу - возможно и во всех других случаях, и трудно сказать - насколько «факты» Дю Преля чисты от таких влияний магнетизера.
«Постановка предлагаемых сомнамбулу врачом вопросов имеет очень большое значение. Сомнамбула Ван Герта сказала, что, когда врач участвует с ней в ее самосозерцании и помогает ей совими мыслями, тогда она ясно видит все в теле своем. Стоило ему пожелать или потребовать от нее, чтобы она увидела свои легкие или какой- либо другой орган своего тела и перед ней вполне раскрывались эти органы» (С. 174).
В высшей степени замечательна способность сомнамбулов узнавать будущее течение своих болезней. Эта способность констатирована громадным числом врачей. Бертран в своем (лат.) насчитывает более 60 опасных припадков, конвульсий, предусмотренных сомнамбулами как относительно срока времени наступления, так и относительно продолжительности. Сомнамбула д-ра Бендсо- на в точности определила время освобождения своего от глисты и даже длину последней. Сомнамбулы предвидят иногда наступление своей смерти, хотя ничего не знают об этом по пробуждении... Впрочем, предсказания смерти своей даже такими сомнамбулами, на которых можно положиться во всем остальном, по большей части ошибочны» (С. 176).
Одна сомнамбула объясняла: «Дело обстоит совершенно так, как если бы я видела все то, что о себе говорю. Я вижу все состояния, в которых буду находиться в этот день так ясно, как в зеркале. Когда я предсказываю будущее, то выходит так, как если бы передо мной висели картины, которые представляли бы мои состояние, а я рассказывала бы их содержание» (С. 176).
«Предсказания их нередко простираются и на такие события, которые не подготовляются жизнью их организма, а порождаются приходящими извне случайностями. Сомнамбуле Мейснера приснилось, что она качается на волнах и изо всех сил старается не утонуть в них. На другой день с ней случился обморок в купальне, и так как она была одна, то ей угрожала опасность утонуть... Одна сомнамбула, Гортензия, предсказала во сне, что ей угрожает падение в определенный час. В указанное ею время при ней находился муж ее и доктор. Так как ей понадобилось выйти из комнаты, то муж взял ее под руку, но при этом вдруг подле нее пробежала крыса, и она с криком упала на землю. Сомнамбула Августа Мюллер объявила 14 января, что 12 февраля в 3 или 4 часа по полудни, если не присмотрят за ней, проглотит иголку. В указанный день ее не спускали с глаз и удалили от нее все иголки. Несмотря на это, случилось (?), что она встала и повернувшись спиной к наблюдателям, отправила в рот скользнувшую у нее меж пальцев золотую шейную булавку, хотя и удаленную затем ее кашлем, но оставившую у нее на языке царапину» (С. 179).
Примечание мое. Оба эти случая имеют все признаки мошенничества. Наверное, и крысы никакой не было.
«Но у большинства сомнамбулов поле ясновидения ограничивается развитием их болезней» (С. 179).
«Сомнамбулы единогласно указывают на ганглиозную систему, как на материального носителя их внутреннего чувства» (С. 185).
«Способные к внутреннему созерцанию, сомнамбулы способны вообще видеть и внутренний организм постороннего им лица» (С. 191).
«Магнетическое отношение сомнамбулов к внешнему миру направляется, прежде всего, на их магнетизера, так как, по-видимому, им легче всего видеть его внутренний организм... Затем магнетическое отношение сомнамбулов распространяется на лица, с которыми они связаны узами любви и симпатии: они охотно занимаются своими друзьями и стараются увидеть их внутренний организм, чтобы подать им помощь» (С. 196).
Примечание. Какие «друзья»? В бодрственном состоянии? Или в сомнамбулическом?
«Сомнамбула Ван Герта получала магнетическое отношение ко всякому больному, бравшемуся на любом расстоянии за шнур, проведенный от нее, и давала указания, в чем болезнь» (С. 197).
По словам проф. Линдера, одна сомнамбула духовно проникла в другой город, в дом, который нашла по приметам, и увидела там больную, о состоянии которой и дала сведения (С. 199). Примечание. Не пояснено, однако, верные ли сведения.
У многих сомнамбулов определение чужих болезней основывается на чувствовании ими этих болезней... Они неохотно исследуют чахоточных и с ужасом сторонятся эпилептиков и сифилитиков (С. 201).
Примечание. Дю Прель много цитирует Кернера, с именем которого в публике «связано представление о чудовищном суеверии» (С. 203).
Химик Берцелиус разложил в бумагу множество химических препаратов. Сенсетива фон Секкендорф провела по ним рукой. Некоторые не произвели никакого впечатления, другие вызвали в руке подергивания. Оказалось, что не оказавшие влияния все были электро-положительные, оказавшие - электро-отрицательные (С. 217).
Сомнамбулы предписывают себе в большинстве случаев магнетизм, придавая значение числу и качеству пассов. Сомнамбула Тарди испытывала два различные состояния от различного магнетического лечения. «Сознание ее, когда ее магнетизировали одним способом, принадлежали как бы двум различным лицам» (С. 235).
Врач Гейнекен говорит, что одна сомнамбула дала следующий замечательный ответ: «Все мои члены как бы наполняются светом, все части его мне кажутся прозрачными, я вижу как течет кровь в моих жилах, я замечаю малейший беспорядок в отправлении того или иного моего органа и старательно думаю о средствах к его устранению. И вот тогда кто-то откуда-то кричит мне: ты должна употребить то-то» (С. 248).
Сомнамбулы (по крайней мере, иногда) могут сами погружать других в сомнамбулический сон (С. 271).
Слабость памятования сновидений по пробуждении доходит у сомнамбулов до полного его отсутствия (С. 320).
Но эти забываемые представления появляются с наступлением нового кризиса (С. 327).
«У сомнамбулы Юлии исчезало из памяти по 14 дней ее жизни, как будто бы проживавшихся не ее, а другим существом. У нее было четыре различных состояния. Каждому соответствовала особая память, каждое нисколько не походило на остальные и, как говорит придворный врач Келер, со всеми однородными состояниями образовывало жизни по себе. Новости, слышанные ею в одном ее состоянии, возбуждали в ней величайший интерес, когда она слышала их во второй раз в другом состоянии» (С. 338).
Сомнамбула Бертрана кроме бодрственной жизни жила еще тремя другими различными жизнями (С. 338).
Воля магнетизера может вызвать в сомнамбуле известное представление, она не может и прогнать его от него (С. 353).
На с. 357 и след, несколько примеров того, как магнетизер внушает находящемуся в сомнамбулическом состоянии субъекту известное действие по пробуждении, и этот человек непреодолимой силой побуждается исполнить приказание. Непонятно, как у Дю Преля хватает духу после того говорить о сомнамбуле, как «волящем» существе. Вот пример:
Д-р Тест приказал своей сомнамбуле - в полдень затопить печь (хотя был июль), зажечь две свечи и, сидя за вышиванием, ждать его до часу дня. Она все это исполнила. «Указать на мотив этих бессмысленных действий она не могла». А в час, также не понимая, почему она это делает - она потушила печь и свечи и бросила свое вышивание (С. 357-358).
К этому же приводит сомнамбулов и их собственное решение. Бертран говорит, что если сомнамбул, находясь в своем сне, задался мыслью что-нибудь сделать в состоянии бодрственном, он безотчетно это и сделает (С. 359).
Ганзен приказал ювелиру Эренверту (в сомнамбулическом сне) принести ему в бодрственном состоянии три драгоценных бриллиантовых перстня (С. 359).
Один магнетизер силой своей воли заставил одну из находящихся на вечере даму принести из соседней комнаты губку и утереть ею лицо одному из гостей. Несмотря на явное старание дамы побороть в себе влечение к исполнению этого приказания - она оказалась не в силах его не исполнить (С. 359).
Карл Дю Прель
Философия мистики или двойственность человеческого существа
Примечание. Нужно сказать не «двойственность человеческого существа», а двойственность условий жизни человеческого существа.
2) Предисловие. С. XII.
3) «Наше самосознание не обнимает своего объекта. Наше «я» больше нашего самосознания» (Предисловие. XI).
Нужно сказать: наше чувственное сознание (телесное) не охватывает нашего самосознания. Только самосознание охватывает наше «я».
3) По Дюпрелю «порог сознания» создает возможность и необходимость мистики (Предисловие. XIII).
Порог сознания, в смысле границы между впечатлениями, доходящими до сознания телесного, существует. Но о мистике нужно сказать иначе:
Так как самосознание шире сознания и до него доходит то, что не доходит до сознания, то мистика существует и необходима, как известный способ познания.
4) Примечание мое. Самосознание, вероятно, находится в связи с познанием по существу, хотя в то же время распространяется и на познание феноменальное. Сознание же охватывает лишь познание феноменального.
5) Разграничение бытия по существу и бытия феноменального необходимо. Но они не представляют чего-либо противоположного и взаимно исключающего. Напротив, бытия по существу проявляется в форме феноменальной, и без бытия по существу феноменальный мир не мог бы возникать. Он вовсе не иллюзия, а проявление (одно из проявлений) бытия по существу. Познание бытия по существу было бы даже неполно без познания мирра феноменального (или миров феноменальных), ибо последний есть реализация (хотя бы частичная и притом одна из многих возможных реализаций) бытия по существу. Поэтому познание бытия феноменального дает некоторое понятие о потенциях бытия по существу.
6) Из пункта 5-го следует, что для самосознания потребно (может быть, необходимо) как мистическое, так и чувственное познание.
7) Предисловие. XII. Рассуждения Дюпреля о «мистическом субъекте» мне кажется не годится. Есть нечто иное. Субъект - есть только один, это то же самое, что «я». Но он воспринимает впечатления в двояком состоянии условий: посредственно, в мире феноменов, непосредственно - в отношении бытия по существу. Посему этот субъект имеет сложную конструкцию, и ничто не мешает принять обычную христианскую номенклатуру: 1) тело, 2) душа, Дух. Как «я», так и «субъект» — это и есть «Дух».
Дюпрель сам считает возможным писать: «Наука будущего, вместо того, чтобы пожертвовать понятием о душе - увидит себя в необходимости поставить наряду с земным зрением и душою нечто еще третье - именно дух, как объединяющее их сознание субъекта» (С. 111). Совершенно верно, и для этого христианскому мировоззрению нет надобности ждать «науки будущего».
8) Нет причин не согласиться, что восприятие души и тела тем сильнее у одного, чем слабее у другого, за какими-то, однако, средними нормальными пределами, ибо ослабляясь ниже них - они уже не мешают друг другу.
Ибо каждый из способов познания посредством этих двух органов духа - необходим для взаимной критики и дополнения. Нормально - они не исключают, а дополняют один другого.
Для нашего «я» (то есть духа) оба нужны до тех пор, пока «я» связано с телом. Сверх того, по христианскому воззрению, тело никогда не исчезнет и дух никогда не будет вне его, а только тело изменится, станет преображенным.
9) Дюпрель разграничивает «субъект» и «я» (С. 392). Это не представимо. Если субъект был сколько-нибудь от «я», то «я» относилось бы к нему уже как к «объекту». Тогда субъект не был бы субъектом. Логически не допустимо, а реально не нужно. Можно обойтись и без этой путаницы. Можно допустить (к 392) разве только два субъекта, душу и тело, связанных между собою «я» — который и есть единственный субъект человеческой личности, тело же и душа могут быть названы «субъектами» лишь в переносном смысле, в качестве отдельного законченного предмета, орудия, средства действия «я», каждая из которых в прямом смысле не есть субъект.
Должно поэтому отличать субъект или «я» или «личность» от двух подчиненных этому субъекту аппаратов, доставляющих ему два различные способа восприятия (по терминологии дю Преля - выше и ниже «порога»).
10) С. 393. О сознании тоже нельзя согласиться.
Сознание чувственное (органы чувств) и сознание «трансцендентальное» (хотя этот термин мне кажется неуместен) - одинаково принадлежат «я» (личности, духу), но находятся в зависимости от аппаратов познания. В одном аппарате (тело) дух воспринимает содержание сознания в чувственных формах, в другом аппарате (душа) - в идейных формах. По существу же у «я» только одно сознание.
11) К с. 394, вверху.
Сознание во сне будто бы «трансцендентно»... Почему? Во сне сознание не «трансцендентно», образуется восприятием материала, внутри накопленного, когда-то пришедшего извне, сознанного и не- сознанного прежде, а равно до некоторой степени и восприятием во сне приходящих извне впечатлений.
12) Примечание :
Возможно, что с самосознанием связан дух,
с сознанием - душа,
с ощущением - тело.
12) Во сне будто бы иная мера времени. Я полагаю, что не иная мера, а отсутствие меры времени. Во сне воспринимают впечатления не в их последовательном порядке извне, а в виде картины или групп картин, ибо впечатление идет не извне, а от груд накопленного материала. Как события являются здесь не в последовательном порядке, а в виде груда картинок и записок, то в восприятии их совсем нет времени (к с. 394).
13) Об особом содержании сонного сознания. Если действительно оно есть, то это очень важно, но возможно предположить, что это содержание идет со стороны. Сомнамбулы говорят о своих духах хранителях (к с. 395).
14) К с. Во всем предыдущем не показано, чтобы «трансцендентный субъект» имел другие восприятия, кроме 1) от своего же тела (полученные, но не дошедшие раньше до сознания) и 2) от сторонних лиц. Но от сторонних лиц имеются восприятия и в бодрственном состоянии (к с. 402).
Следовательно, у него не видится никаких «трансцендентных» способностей.
В дальнейшем Дю Прель возлагает надежды (в будущем) на более развитой головной мозг... Но ведь головной мозг не относится к «трансцендентному» сознанию. Как только он просыпается - трансцендентное исчезает.
15) К с. 404.
Организм человека может быть рассматриваем двояко: а) как отделяющий нас от мира, б) как соединяющий с ним. Есть и то и другое. Но чего больше? Восприятие без организма делает ли больше? Так как разум, воля и самосознание идут дальше органического восприятия, то, может быть, организм, скорее, мешает, чем помогает. Впрочем, это вопрос.
Истерия
Истерией страдают преимущественно женщины, но также и мужчины в размере 6-10.
Посмертное исследование истеричных не открывает в их нервной системе ни микроскопических, ни грубых изменений структуры или кровообращения.
В виду громадного значения, какое имеет в истерии воображение, нужно искать источник болезни в уклонениях от нормы коры мозговых полушарий.
Истеричным свойственно преобладание чувственной эмоциональной стороны жизни над интеллектуальной.
Задерживающая способность, характеризующая высшую психическую организацию, при истерии ослаблена.
На почве истерии развиваются: 1) меланхолия и мания, 2) истерическое помешательство (помрачение сознания, устрашающие или восторгающие галлюцинации, экстаз с религиозным или эротическим бредом и т. д.).
Особую группу психических изменений составляют те изменения сознания, которые соответствуют различным стадиям гипнотического сна. Они могут быть вызываемы искусственно, но могу являться и самопроизвольно. Сюда относятся припадки летаргии, каталепсия и сомнамбулизм. Каждое из этих состояний при истерии может длиться от нескольких часов до нескольких дней. Близкое родство с сомнамбулизмом представляют «раздвоения личности». Оно заключается в том, что больные периодически в течение нескольких недель или месяцев обнаруживают совершенно другие свойства характера, привычки, способ выражения, словом, совсем другую «личность», чем в нормальном состоянии. А главное, в период этого изменения личности больные ничего не помнят из того, что относится к их нормальному состоянию сознания, например не узнают старых знакомых. Когда же восставляется нормальное состояние сознания, то замечается полное отсутствие памяти обо всем, что относится к состоянию ненормальному. Когда затем сознание возвращается, то исчезает воспоминание за все время, соответствующее нормальным периодам, а зато воскресает память о том, что относится к предшествовавшим ненормальным и т. д. Таким образом, устанавливается два замкнутых преемственных ряда психических процессов, сознание о которых поочередно сменяет друг друга. Психическая личность как бы распадается на два «я», из которых каждое имеет свое независимое от другого сознание.
При истерии бывает анестеция и гиперестезия.
Бывают судороги.
«Весьма распространенное судорожное сжатие пищевода, причем больной имеет ощущение, будто шар подымается снизу вверх и покатывается под горло».
Бывают припадки истеро-эпилепсии (большая истерия).
Транс (Из Брокгауза)
Английский термин, обозначающий своеобразное изменение сознании, наблюдаемое иногда при алкоголизме (только??). При этом человек может совершать сложный ряд действий, кажущихся сознательными и обдуманными, но он из не сознает и не сохраняет о них никакого воспоминания. Транс представляет аналогию с отсутствием сознания, наблюдаемого у эпилептиков. Кроме того, «транс» употребляется для состояний, похожих на летаргию и экстаз.
(Очень глупое объяснение).
По Диксионеру Александрова (Английскому) (лат.) - восхищение, восторг, исступление, страх, ужас, боязнь, транс, столбняк, летаргия.
Внушение
Внушение имеет самое широкое и осуществление - в общественной жизни, воспитании и т. д. Внушение составляет орудие оратора, общественного деятеля и т. д.
«существует ряд авторов, среди которых находятся и врачи, и ученые, допускающиъ возможность мысленного внушения даже на громадных расстояниях. Они утверждают, что достаточно подумать, чтобы данный субъект испытал известное ощущение или выполнил известное действие, и это желание, и это желание таинственным путем будто бы передается и осуществляется. Подобное сверхчувственное взаимодействие между душами, называемое телепатией, затем применялось для объяснения различных чудесных явлений, как то: ясновидение, пророчества, предчувствия и пр. до привидений включительно. Сам Розенбах находит, что «трезвая критика фактического материала, приводимого в доказательство мысленного внушения и всех, основанных на нем мнимых чудес, обнаруживает полное отсутствие реальной почвы всей этой области мистицизма». Таково мнение Розенбаха в 1892 г.
Вл. Слуневский. Внушение
Внушение имеет важное судебно-медицинское значение. Представители Нансийской школы - Льебо, Льежуа, Бернгейм, Бонжан, — видят в лице, действующем под влиянием внушения, автомата, осуществляющего волю другого лица с роковою неизбежностью.
Парижская школа (Сальпетриер) - Шарко, Бруардель, Дель- бефё Кюллер, Жиль де л а Туррет - полагают, что каждое из трех состояний, гипноза, летаргия, каталепсия и сомнамбулизм, представляют свои особые опасности. В летаргии и каталепсии можно быть жертвою преступления, но не автором преступления. В сомнамбулизме - он также не вполне автомат. «Сомнамбул, говорит Буардель, осуществляет лишь приятные для него внушения или такие, к которым относится безучастно, но которые исходят от лица, ему симпатичного. Все же остальные преступления не могу быть совершены помимо воли лица, действующего под влиянием внушения, и если совершались в качестве мнимых преступлений в медицинских клиниках, то только потому, что исполняющий внушение сознавал несерьезность своего действия.
П. Розенбах. Гипнотизм
Гипнотизм представляет разные стадии, начиная с состояний, в которых сознание почти вовсе не изменяется и кончая такими, в которые глубоко изменяется сознание и является полная потеря воспоминания.
Школа Шарко считает три стадии гипноза: 1) летаргия, 2) каталепсия, 3) сомнамбулизм.
Летаргия - расслабление мускулатуры, потеря чувствительности и произвольных движений. Субъект находится в глубоком сне и не поддается внушениям. В каталепсии мышцы сохраняют, как бы застыв, самые неестественные положения, которые им придают искусственно. Можно приводить из летаргии в каталепсию и обратно.
В сомнамбулизм может быть приводима и летаргия, и каталепсия. Это делается трением или давлением теменной части головы. Главная особенность сомнамбулизма заключается в возможности осуществлять словесные внушения и вызывать галлюцинации. Субъект свободно двигается с закрытыми или полузакрытыми глазами, отвечает на вопросы и исполняет все приказания гипнотизера, не сохраняя об этом при пробуждении никакого воспоминания.
Школа Нансийская (Бернгейм) находит, что Шарко характеризует не столько гипноз, как истерию. Вся суть гипноза, по школе Нансийской, сводится на своеобразное изменение сознания, повышающее способность к восприятию внушений.
Впрочем, противоречие Парижской и Нансийской школ касаются собственно летаргии и каталепсии.
В гипнозе внушаемость в сравнении с бодрствованием достигается невероятной степени. Будучи усыплены и предоставлены самим себе, они совершенно инертны, не обнаруживают никакой инициативы, никаких психических актов. Гипнотизер может по своему желанию приводит в движение и направляет эту застывшую деятельность сознания. Гипнотический субъект превращается в автомата, который в точности выполняет все, что ему прикажет гипнотизер. Он выдает свои тайны. У загипнотизированного легко вызвать обманы чувств, галлюцинации. Ему дают воду и говорят, что это хина, и он морщится. Говорят, что на него идет лев, и он приходит в ужас. Ему можно внушить, что он на поле битвы, и он отдает приказания, требует перевязки и т. д.
Эта трансформация личности, о которой при пробуждении не сохраняется никакого воспоминания «представляет аналогию с некоторыми наблюдениями, относящимися преимущественно к истерии», в которых самопроизвольно, без искусственного успыпления, происходит раздвоение сознания».
Можно внушить загипнотизированному галлюцинации к известному сроку по пробуждении.
Удается ли загипнотизировать всякого? Нансийская школа говорит, что неподдающихся - от 2 до 7 %. Но это касается всех состояний, начиная с самых легких, когда есть известная сознательность и воспоминание. Лишь к третьей степени, называемой сомнамбулической, относится полный автоматизм и трансформация личности. До этого же состояния, по Льебо, обследовавшему наибольший материал - 1764 субъекта, может быть доведено лишь около 18% людей. Способность впадать в сомнамбулизм увеличивается по мере повторения гипнотических сеансов.
Некоторые авторы, в том числе проф. Физиологии при Парижском медицинском факультете Шарль Рише, утверждают, что можно погружать человека в гипноз путем мысленного внушения (лат.) (на большом расстоянии).
И. Тарханов. Сон
Сон характеризуется более или менее полным отсутствием сознания, внимания и впечатлений из органов внешних чувств. Его можно назвать отдохновением сознания. Признаки сна: 1) отсутствие воли, 2) отсутствие произвольных движений, 3) понижение восприимчивости высших центров ощущений к внешним впечатлениям, 4) отсутствие логической связи представлений и идейных ассоциаций в сновидениях.
Явления растительной жизни - кровообращение, дыхание, пищеварения уподобления, обмен веществ и выделение - остаются без резких изменений, так и акты рефлекторные и автоматические.
Состояние сна обусловлено покоем больших полушарий головного мозга.
Кровообращение, дыхание и пищеварение продолжаются в более слабой степени. Дыхание делается преимущественно грудным. Количество вдыхаемого воздуха резко уменьшается. Пульсация ослабляется. Кровяное давление падает. На поверхности тела сосуды расширяются. Мозг делается анемичным, уменьшается в объеме.
Спинной мозг вовсе не спит.
Продолговатый мозг продолжает функционировать.
Мозжечок не утрачивает способности к работе.
Одно из доказательств составляет то, что в различных случаях сомнамбулизма спящие люди производят самые рискованные мышечные акты, на крышах домов, чудеса эквилибристики, и все это без малейших следов сознания.
Итак, спят лишь большие полушария, но и то с оговорками. Возбудимость органов чувств, нервов чувств и центров ощущений не утрачивается при сне. Также и центральные органы внимания и воли не утрачивают способности к действию.
Прекращается только сознание. Засыпают лишь те части мозга, которые составляют анатомическую основу сознания.
Причины сна, вероятно, составят в накоплении продуктов окисления, препятствующих дальнейшему функционированию. Эти же продукты, может быть, являются раздражителем, вызывающим размыкание нервных клеток.
В бодрствующем сознании деятельность только мозговых приборов сознания. Сердце, дыхательные мышцы - имеют паузы покоя (диастола, пауза после вдыхания). Поэтому во сне нуждаются именно приборы сознания.
Сновидения объясняются тем, что некоторые части коркового вещества обнаруживают деятельность, которая, впрочем, не может оставить глубоких следов в мозгу.
Примечание мое. Тарханов, конечно, придерживается теории следов, оставляемых в мозгу впечатлениями, над которой теорией весьма издевается Дю Прель.
Д-р Л. Левенфельд. Гипнотизм, руководство к изучению гипнотизма и внушенияИздание в Мюнхене 1901 год, перевод русский. Москва, 1913 г.
и значения их в медицине и юриспруденции.
Примечание. Недостаток книги Левенфельда состоит в том, что она написана через год поле основания «Международного психического института» в Париже, почему автор не мог пользоваться материалами работ института по телепатии и пр.
Некоторую странность представляет также то, что Левенфельд, знающий и пренебрежительно упоминающий Карла Дюпреля, как «спирита», даже не упоминает о его работе «Философия мистики», в то время, когда разбирает и опровергает по сравнительно маловажным сочинениям идею «раздвоения личности» и присутствия в человеке «двух душ». Без сомнения, он не читал книги Дюпреля.
Общее направление Левенфельда - строго научное, не допускающее и гипотез, не имеющих для себя твердых оснований. Как руководство научное - несомненно имеет огромные достоинства, но слишком «медицинское» (автор - сам врач).
Во мне (обыкновенном) понижается возбудимость коры большого мозга, с которой связаны явления душевной жизни. Но это прекращение деятельности изменчиво по своей степени и по распространению в области коры большого мозга (С. 67).
Сон бывает глубокий и поверхностный. В обоих состояниях сна известные группы нервных элементов коры могут оставаться до известной степени бодрствующими, так что деятельность их - восприятие и образование сновидений - вполне возможна (С. 67).
Сновидения поверхностного сна отличаются недостатком логики, бессмыслием, границы времени и пространства не существуют, привычное мышление и нравственность субъекта не играют никакой роли в сновидениях. По пробуждении о них остаются более или менее обширные воспоминания. «По всей вероятности, сновидения поверхностного сна сопряжены с обширным, но не значительным понижением возбудимости коры большого мозга» (С. 67). «При глубоком сне сновидения гораздо реже, чем при поверхностном. Понижение возбудимости элементов коры здесь больше и более равномерно. Отдельные системы элементов могут при этом продолжать свою деятельность, дающую до некоторой степени возможность упорядоченным, логическим мыслительным операциям. Главное содержание этих сновидений, которые несравненно больше приближаются к нормальной душевной деятельности бодрственного состояния, чем сновидения поверхностного сна, образуют ряды представлений, живо и в течение продолжительного времени занимающих индивидуума в бодрственном состоянии» (С. 67-68). В глубоком сне человек делает разные движения (смех, плач, сжимание кулаков, даже вскакивание). Эти сновидения глубокого сна Фогт называет «сомнамбулическими» (С. 67).
Вообще, говорит Левенфельд, в состоянии нормального сна обоих видов «нет недостатка в сознательной психической деятельности, иначе говоря, состояние сна соединяется с состоянием частичного бодрствования» (С. 68).
«Гипноз есть состояние частичного сна. В основе его лежат те же физиологические изменения в функциональном состоянии корковых элементов, как и в естественном сне» (С. 70).
Способность подвергаться влиянию гипнотических приемов есть психическое свойство, присущее каждому душевно здоровому человеку (С. 71). Впрочем, для этого человек должен сам стремиться быть загипнотизированным. Фогт говорит, что «никого нельзя загипнотизировать вопреки его воле» (С. 81, примечание). Не вполне соглашаясь с этим, Левенфельд говорит, однако, что «гипнотизация вопреки воле усыпляемого удается, очевидно, лишь в самых редких случаях и только при ярко выраженной наклонности к гипнозу или при значительной в данный момент склонности ко сну» (С. 81).
Примечание мое. Не видно, почему такая разница в сновидениях. Почему же в поверхностном сне исчезает логика и критика и сновидения теряют соответствие с характером субъекта, а в глубоком - наоборот? А в то же время - первые сны хорошо вспоминаются, а вторые забываются? Очевидно, разница тут не в поверхностности усыпления коркового вещества, а в усыплении неодинаковых частей его.
В отношении техники гипнотизации Левенфельд называет два ряда средств: 1) чувственные раздражения, 2) непосредственные вызывания представлений о сне - словесным внушением или иным способом (С. 85).
Гипнозогенные раздражения - продолжительные и однообразные раздражения на глаз, ухо или кожу: фиксация блестящих или неблестящих предметов или частей собственного тела, тиканье часов, журчание воды, однообразная музыка, пассы руками вдоль тела на некотором расстоянии от него или при прикосновении (С. 85).
Индийские факиры фиксируют кончик носа. Монахи средневековой секты гезихастов с Афона - фиксируют свой пупок (С. 86).
Отношение Левенфельда к Месмеровским пассам двойственно. Он то говорит, что можно и без них загипнотизировать, то признает их наиболее могущественными (в иных случаях). Он признает, что пассы действуют не утомлением чувств (как прочие способы), а имеют «соматически-нервное» влияние (С. 90. Моль точно также признает «сложное психофизическое действие месмеровских пассов. Предположение о физическом действии месмеровских пассов подтверждается опытами Бубнова и Гейденхайна (С. 92). Но какие факторы здесь действуют? Температурные ли раздражения, осязательные ощущения, возбуждение ли слабых электрических токов (Тарханов) или что иное - вопрос покамест не выяснен (С. 92).
Ясно только одно, что магнетического действия - господа точные ученые не желают допустить. Да и действительно, магнетизм животный - увлек бы их в область, пугающую своей неведомостью.
Об опытах д-ра Дюрвиля у Левенфельда нет ни звука. О работах «Международного психического института»[3] он еще не мог, конечно, знать.
Примечание. Быков («Спиритизм») называет Дервиля основателем в Париже первого «магио-терапевтического института».
Наиболее блестящий опыт демонстрирования призрака Дюрвилль произвел в 1910 г. в Брюсселе, на Всемирном Спиритическом съезде, в присутствии более 360 делегатов разных спиритических организаций (у Быкова с. 195), (сомнамбула г-жа Ламбер).
Левенфельд различает два состояния гипноза (вопреки другим, насчитывающим больше): легкий и глубокий гипноз, и называет сомнамбулизмом такое состояние глубокого гипйоза, где можно установить наличность амнезии (потери памяти).
Гипноз характеризуется ограничением ассоциативной деятельности и понижением волевой энергии (С. 112). Ограничение ассоциативной деятельности именно и составляет причину внушаемости (так как оставляет мысль без помощи других соображений, кроме внушаемых). С. 114. То есть у гипнотизируемого нет контр-представлений, имеющих место в бодрственном состоянии. На отсутствии контр-представлений основывается то, что гипнотизируемый относится с полным доверием к самым невероятным внушениям (С. 115). Вследствие ограничения ассоциативной деятельности можно убедить гипнотизируемого, что он делал то, чего не делал, или не делал того, что сделал. Таким образом является извращение воспоминаний (С. 115).
Однако ограничение умственного кругозора может способствовать повышению интеллектуальной деятельности. «Фогт доказал экспериментальным путем, что у лиц интеллигентных (медиков, философов) в гипнозе психические способности повышаются далеко за пределы нормального» (С. 115).
Это происходит потому, что в области, оставшейся в бодрственном состоянии, психические процессы могут совершаться с повышенной энергией (С. 116).
Вундт в «Основаниях физиологической психологии» говорит, что «чем большая часть центрального органа находится в состоянии функцйионального покоя, тем больше возбудимость функционирующего остатка» (у Левенф. 116, примеч.).
Парализование воли выражается в том, что гипнотизируемый утрачивает психическую самостоятельность. Его мышление им дейтельность направляются внушениями гипнотизера. Последний вносит в его сознание совершенно чуждые ему представления и вызывает и прекращает у него какие угодно движения.
Степень паралихования воли, однако, чрезвычайно колеблется (С. 119).
В общем, гипнотизируемый подчиняется даваемым ему внушениям лишь постольку, поскольку они ему безразличны или, по крайней мере, поскольку их принятие не противоречит основным чертам его характера и доминирующим в его психике эмоциям» (С. 121). Относительно этой сопротивляемости гипнотизируемых авторы, однако, разноречат (С. 121).
Амнезия может быть уничтожена вторичным гипнотизированием (С. 129).
«Гипнотизируемый и сам может противодействовать наступлению амнезии твердым намерением удержать в памяти все то, что он переживал в гипнозе (С. 129).
Примечание мое. Как же он может принять твердое намерение, если у него нет воли?
Превращение личности. Можно взрослого человека превратить в мальчика, и он начинает шалить, играет детской саблей и т. п. Можно превратить купца в крестьянина, парламентского сенатора и т. д. «Некоторых сомнамбул можно превращать в животных, собаку, свинью и т. д., и даже в неодушевленный предмет (колонну, ковер). Соответственно новому положению они себя и держат. «Сознание настоящей личности утрачивается, по-видимому, совершенно у сомнамбул» (С. 133).
Такие же явления бывают у душевно больных. Но в отношении гипнотизированных может являться вопрос, действительно ли они по внушению считают себя ребенком, собакой, ковром и т. д. или только стараются возможно лучше изобразить внушенную ему личность или вещь, подобно актеру, вживающемуся в свою роль? (С. 134) Большинство исследователей думают, что загипнотизированный действительно уверен в превращении своей личности. Левенфельд думает, что в разных случаях бывает различно (С. 134).
Чувства в гипнозе вообще ослабляются. Так: осязание, зрение, слух, обоняние (С. 140-146).
Посредством внушения вызываются обманы чувств (С. 146). Общие чувства (боль, усталость, голод, жажда, зуд, сладострастие, свободное и затрудненное дыхание, давление в органах) «не претерпевают обычно никаких существенных изменений в гипнозе. Посредством же внушения на них можно оказывать самое разнообразное влияние» (С. 152-153).
Чувство страха - может устраняться гипнозом.
«Не подлежит ни малейшему сомнению, что посредством гипнотического внушения могут быть изменены и чувства к известным людям. Как далеко заходит здесь влияние внушения - это еще вопрос спорный (С. 155).
. Посредством внушения мы можем оказывать влияние и на половое влечение, как повышая, так и понижая его (С. 156).
Влияние на движения, автоматическое движение, неподвижность, каталепсия (С. 162).
Ллойд Тюкей нашел в глубоком гипнозе почти постоянное сокращение капилляров и мелких артерий (С. 171).
Шарко внушением вызвал в течение пяти дней гипнотизируемом опухоль руки, так что она стала чуть не вдвое толще другой (С. 174).
У индивидуумов, страдающих истерическими припадками имеется своего рода психическое раздвоение: наряду с нормальным «я» (первое состояние) у них имеется другое патологическое (второе состояние), которое эпизодически проявляет эпизодически проявляет свое существование в форме припадков, как только способность к деятельности и к сопротивлению нормального «я» сколько-нибудь понижается (С. 185).
Фансцинация. Известно, что большие змеи и другие хищные животные оказывают своим взглядом своего рода парализующее действие на более мелких животных и заставляют их стоять недвижимо на одном месте. Мы знаем также, что человек может одним только взглядом вселять некоторый страх диким животным... Укротителям зверей приходится при дрессировке все время смотреть в упор на своих диких учеников. Эти факты и побудили, вероятно, профессионального магнетизера Донато воспользоваться действием взгляда, как гипнотизирующим средством (С. 188). .
Примечание мое. Брем отрицает такое действие взгляда змей. Левенфильд (и Бернгейм) говорит, что взгляд магнетизера играет роль внушения: он вызывает у гипнотизируемого представление о том, что его взгляд прикован к глазам магнетизера и что он должен подражать его движениям (С. 189). То есть Левенфельд опять же избегает признания какого-либо магнетического «флюида». Техника состоит в том, что гипнотизер настойчиво фиксирует глаза испытуемого субъекта, которые должны быть пристально устремлены на него (С. 189). Может случиться, что при этом сам гипнотизер заснет (С. 190).
Мое примечание. Не согласен даже с Бремом. Точно так же и с Левенфельдом. В случае, когда укротитель льва смотрит в глаза животного - ода они фиксируют друг друга. Почему же воздействие получает лев, а не укротитель? Почему гипнотизер иногда сам засыпает вместо своего пациента? Левенфельд говорит: «Если гипнотизер вследствие утомления или других причин не располагает достаточной 77Q энергией» (С. 190)... Но что же это за «энергия»?
Сон йогов. Способность йогов приводить себя в состояние, подобное зимней спячке и оставаться в нем несколько месяцев даже под землей. Фактически это подтвердилось. Способы упражнений стали известны в 1893 г. из переведенной Вальтером древней санскритской рукописи (Сватмарамас Гатаиогапрадикада) (С. 192-195).
В спокойном убежище, под руководством наставника, йог проходит упражнения «ясана», которых много. Можно выбирать любое.
Вот в чем «сидгасана»: «Левую пятку плотно прижимают к промежности, правую к пенису, подбородок к области сердца. Неподвижно, сосредоточив мысли, нужно смотреть пристально в промежуток между бровями». (Неразборч.) «Патмасана»: «Праву ногу положить на левое бедро, левую ногу на правое бедро, обеими руками взяться за пальцы ног, прижать подбородок к области сердца и смотреть на кончик носа». Есть еще упражнение «тратака»: «Неподвижным взглядом фиксировать маленький предмет до тех пор, пока на глазах выступят слезы» (С. 193).
После этих упражнений приступают к задержке дыхания - это «пранаяма». По научении пранаяме нужно учиться уничтожать дыхание - это «лайя». В конце концов наступает состояние, когда йог ничего не чувствует и не сознает. Левенфельд говорит, что тут изображается состояние, подобное истерической летаргии.
Примечание: я излагаю упражнения кратко.
«Особые явления сомнамбулизма», как выражается Левенфельд, представляют пять групп: 1) ясновидение (с закрытыми глазами, скрытых предметов), 2) передача чувств, 3) видение и слышание на расстоянии (то есть дальновидение и дальнослышание), 4) телепатия, 5) предсказания, предчувствия и пророческие сновидения, 6) разговор на иностранных незнакомых языках» (С. 214).
Примечание. Это разделение на «5» групп и насчитывание «6» групп - принадлежит самому Левенфельду. Вероятно, опечатка.
Из этих явлений Левенфельд, хотя с оговорками, признает ясновидение (чтение в запечатанных конвертах) на основании более всего опытов Рише. Он допускает это еще потому, что «среди оккульти- ческих явлений ясновидение представляет наименьшие трудности для понимания» и нет надобности «привлекать сюда мир духов»
(С. 221). «Физиологически нет ничего невозможного в том, что при известных обстоятельствах сетчатая оболочка глаза получает способность испытывать раздражения от действия рентгеновских лучей» (С. 221). «Рише полагает, что ясновидение основывается не на функции зрения, а на мозговом явлении (аналогично передаче мыслей), то есть непосредственным воздействием внешнего объекта на мозг. Это предположение... нельзя считать особенно невероятным» (С. 221). Называют еще «перемещение чувств», то есть например, человек читает лбом или кончиком носа, слышит желудком, ощущает вкус ладонью и т. п. (с. 221) «Однако до сих пор не удалось ни в одном случае дать неопровержимое доказательство наличности такого рода способности у сомнамбул и не сомнамбул» (С. 221).
Относительно дальновидения Левенфельд говорит: «Среди сообщений этих встречаются и такое, которые невозможно просто отвергнуть, несмотря на естественный в этом вопросе скептицизм» (случай Свенденборга, случай сомнамбулы Эммы и разные случаи, сообщаемые Рише, Уайльтсом, Бакманом, г-жой Сайджук, Дюфей, Азамом (С. 223).
Один из этих случаев: сомнамбула указала, что топор убийцы лежит на дне пруда, и описала место настолько точно, что власти нашли его без труда. Другая сомнамбула указала место в озере, где лежал труп разыскиваемого утопленника (С. 224).
Факты дальнослышания Левенфельд считает менее доказанными. Объяснение дальновидения, по его мнению, состоит в том, «что здесь не имеет места посредство знакомых нам чувств, а исключительно непосредственное воздействие на мозговую сферу» (с. 225). Но «спиритического» объяснения, что такие впечатления могут восприниматься непосредственно только «духом» и лишь через его посредство достгать мозга», Левенфельд не желает принимать и допускать. Он не хочет допускать «отвлеченного от материального мира агента» (С. 225). «Покамест нам приходится ограничиться лишь признанием того, что дальновидение есть действительная, но еще не объяснимая функция мозга, которая, однако, ни в коем случае (Почему так храбро?) не может служить точкой опоры для спиритической теории» (С. 225). Одним словом, это выражает «материалистическую» веру Левенфельда, столь же не имеющую доказательств, как вера «спиритическая».
Телепатия - сверхчувственная передача мыслей. Называется также телергия - влияние на расстоянии, мысленное внушение. Во всех этих явлениях лицо, от которого исходит психическое воздействие, называется «агентом», лицо, получающее воздействие, — «перципиент». Исследованиями занимались: Лондонское Общество Психических исследований, отдельные ученые Охорович, Жане, Льебо, Рише, Ломброзо, Шмолер и другие (С. 226).
Левенфельд признает, что есть известное количество достоверных опытов, доказывающих, что «в названных случаях действительно имело место психическое влияние на расстоянии» (С. 231).
Дюзар на расстоянии 10 километров безошибочно повергал г-жу В. в сомнамбулическое состояние и опять пробуждал. Врач Дюфей из ложи театра усыпил артистку, бывшую в уборной, и внушил ей играть роль, которой она не разучивала. Артистка сыграла роль в сомнамбулическом состоянии блестяще, но ее пришлось пробуждать после этого, чтобы она могла принять участие в ужине, данном после спектакля (С. 230).
«То, что исходит от одного индивидуума и, проходя через пространство, оказывает влияние на другого индивидуума, должно быть по нашим нынешним понятиям психическим агентом, хотя еще совершенно нам неведомым... Относительно природы этого агента было выставлено много различных гипотез. Спириты (Дюпрель) считали передающим агентом психомагнетическую силу. Охорович и Подмор приписывают процесс передачи колебаниям частиц воздуха или эфира» (С. 235). Сам Левенфельд видит тут аналогию с беспроволочным телеграфом (Маркони).
Примечание мое. Сравнение с беспроволочным телеграфом ничего не объясняет. В телеграфе имеется два аппарата, посылающий и воспринимающим, и действие также производится не непосредственно на мозг, а на органы чувств. И все известные силы, через которые мы получаем ощущения, действуют не непосредственно на мозг, а на органы чувств. Значит, таинственная неведомая сила дальновидения и телепатии по природе отличны от всех прочих (физических) сил. По всем данным самих явлений видно, что она развивается у одного лица и передается на расстоянии другому, возбуждая в последнем представления иногда вполне образные: цветные, звуковые и т. п. Или (неразборч.). Эта сила проходит не только через пространство, но и через твердую среду, как, например, через стену и т. п. Следовательно, она имеет все признаки того «неизвестного», что называется духом, духовным, или же оккультного «флюида» магнетического, или иначе называемого. Во всех этих случаях приходится признать наличность не обычной физической силы, а каких-то «оккультных» сил.
Пророческие сновидения (С. 236-244) и предсказания сомнамбул Левенфельд объясняет случайностью. Нет ничего особенно убедительного в его аргументации. Он вспоминает мнение Шопенгауэра, что сомнамбула видит «вещь саму по себе» (по существу, а не феноменально), и не без остроумия замечает, что в «вещи по существу» нет ни времени, ни пространства. Следовательно, даже видя вещь по существу, сомнамбула не могла бы знать, относится ли это к прошедшему или будущему, то есть не может предсказать.
Дальновидение, говорит он, таинственно, но не выходит из пределов возможного в психофизиологии. Но будущее, как еще не существующее, не может оказывать влияния на наш мозг (С. 243).
Лунатизм (247-251) есть форма сомнамбулических сновидений, в которых всегда имеет место частичное бодрствование. У лунатика отсутствуют контрпредставления, способные его испугать, и в то же время чувства, принимающие участие в его действиях, чрезвычайно напряжены. Впрочем, лунатики иногда падают и разбиваются.
Гипноз у животных. С. 264. Левенфельд говорит, что очарование, производимое взглядом хищного животного и змеи зависти не от фиксации, а от страха перед опасностью. Курьезно, что Брем говорит обратное: что животное потому приближается к змее, что не знает ее и не чувствует поэтому страха. Образчик того, как различны произвольные мнения ученых, старающихся избежать всего «таинственного».
Теория гипноза (С. 266-293)
Теории: 1) психические объясняют наступление сна самовнушением, 2) химические - накоплением продуктов обмена в теле и особенно в мозге, 3) физиологические - изменением кровообращения в мозге, 4) гистологические - укорочению тончайших веточек осевых цилиндров и отростков нервных клеток, 5) сложные теории - соединяют данные предшествующих.
Левенфельд считает главным фактором изменение кровообращения с анемией мозга, что может происходить очень быстро (С. 268). Но при сне всегда остается частичное бодрствование.
Дальнейшие явления зависят от отношения между сознательными и подсознательными психическими процессами. Сознательные связаны с комплексом представлений нашего «я». К нижнему же сознанию относятся психические элементы, менее ясно сознаваемые и протекающие наряду с явлениями верхнего сознания. Обе сферы явлений оказывают взаимное влияние. Процессы верхнего сознания переходят в нижнее и продолжают свою работу, результаты которой переходят в верхнее. «Подсознательная психическая жизнь здоровых субъектов развита в различной степени. Тем не менее, нет никаких оснований отрицать единство нашей личности (С. 277). Отношения верхнего и нижнего сознания не есть соотношение равноправных участников, а, скорее, отношение начальника со своим подчиненным». При патологических условиях нижнее сознание может приобретать такую самостоятельность и работоспособность, что получается иллюзия сосуществования двух «я» (первичного и вторичного). Так возможно автоматическое письмо, причем индивидуум иногда дает в своей записи связное сообщение по вопросу, о котором человек на верхнем сознании ничего не знает (С. 278). Мысли верхнего сознания и мысли нижнего сознания движутся в этих случаях в совершенно различных направлениях. Создается впечатление, будто бы импульс к письму был дан психической индивидуальностью не самого субъекта, а каким-то посторонним существом. Так и думают спириты (С. 279).
Говорят также о раздвоении сознания и о раздвоении или умножении личности (С. 280).
Левенфельд решительно отказывается от идеи о существовании в нашей психике двух изолированных друг от друга и самостоятельно действующих «я». Но, в сущности, он не приводит для этого отрицания никаких убедительных доводов.
Кроме Дюпреля, двойственность психики признают Дессуар и Сайдис. Сайдис даже находит возможным дать характеристику подсознательного «я», которое рисует в весьма непривлекательном виде.
«По его мнению, подсознательное «я» — глупо, лишено всякого критического разума, в высшей степени легковерно, раболепно, трусливо и совершенно чуждо морали. Оно способно без всяких угрызений совести красть, отравлять, убивать своих лучших друзей. Подсознательное «я» следует моде, болтает в обществе, бьет тревогу при всякой панике, устремляется вслед за толпой, бушует вместе с чернью, молится в религиозном собрании (?). Чувства его обострены, но разум равен нулю. Ассоциации его следуют принципу смежности, наподобие психического механизма животного. Подсознательное «я» лишено всякой индивидуальности, внушения всякого рода клонят его то в ту, то в другую сторону» (С. 285).
Левенфельд против этого возражает, указывая, что сомнамбулы до известной степени проявляют и «выдающую психическую деятельность», что подсознательная психика способна выполнять работу по трудным вопросам, над которыми тщетно билось верхнее сознание (С. 286).
Ряд примеров отказа загипнотизированных исполнить внушение на с. 376-379.
Мейстер Экгарт
Для общения с Богом в душе есть некоторая «искра», некоторый «свет», зажжение Богом. Она заставляет человека стремиться к добру. Душа приближается к своей первоначальной сущности тогда, когда освободится от голоса рассудка и даже разума, — тогда сущность души сливается с Божественной Сущностью.
Есть разные степени Богопознания, которое есть приближение к Божеству. Собственно, знание о Боге несовершенно, потому что мы Его в нем познаем через образы. Лишь непосредственное созерцание Бога - есть полное познание. В акте этого созерцания в душе не остается ничего, кроме божественной сущности. Душа и Бог в акте созерцания - одно и то же. Однако же она все-таки никогда не может охватить всецело первооснову Бога.
Единение с Богом, созерцание Его есть единственное средство в пределах возможного, понять сущность Бога. При этом душа познает Бога без каких-либо образов. Созерцание Бога в образах и видениях не имеет значения, ибо образы лишь препятствуют высшему созерцанию.
Экгарт хотя цитирует отцов Церкви, но обсуждает их свободно. Священному Писанию придает безусловный авторитет и признает, что в Писании высказаны величайшие истины, но образным языком, вследствие чего потребно аллегорическое толкование.
Экгарт считает, что христианство имеет учение экзотерическое и эзотерическое. Последнее он, однако, не скрывает, а старается сделать доступным массе верующих.
[1] Этому надо бы иметь фактическое подтверждение. (Неразборч.)
[2] Это есть сосредоточить внимание на одной какой-либо области представлений.
[3] «Международный психический институт» был основан в Париже 30 июня 1900 года и, по программе Пьера Жана включил в число занятий также и научное исследование явлений телепатии, телекинезии, гипнотизма, ясновидения, медиумизма и других родственных 768 вопросов» (С. 214).
Карл дю Прель. Философия мистики или двойственность человеческого существа. Киев, 1911 г. (Предисловие к русскому переводу дю Прель написал в 1893 г.).
«По отношению к влияниям, испытанным сомнамбулом со стороны природы и людей, сомнамбулизм представляет пассивное состояние. В нем человек психически децентрализован, так как он находится большею частью в полной зависимости от магнетизера, которого редко осиливает его сознательная воля» (С. 121).
«С другой стороны, неоспоримо то, что в сомнамбулизме часто хотя и кратковременно обнаруживаются способности, далеко, превосходящие способности человека, чувства которого открыты для внешнего мира» (С. 121).
«По пробуждении своем сомнамбулы, не помнящие содержания своих сновидений, начинают жизнь с момента предшествовавшего наступлению их сна» (С. 124).
«Сомнамбулизм - усиленный сон» (С. 124).
«По моему мнению, физиологическое значение натурального сомнамбулизма заключается в том, что он представляет глубокий, обыкновенный сон, к которому прибегает целебная сила природы, чтобы заменить продолжительность сна глубиною» (С. 125).
«к средствам возбуждения сомнамбулизма принадлежит и то влияние, которое может оказывать один человек на другого. А так как мы можем давать произвольно направление этому влиянию - хотя законы управления им еще мало известны - то мы и можем получить искусственно очищенный от посторонней примеси сомнамбулизм... Искусственный сомнамбулизм является в том случае, когда один человек - сомнамбул - подвергается влиянию животного магнетизма» (С. 132).
«Та же сила, которая часто развивается внутри организма без всяких внешних причин, может возникнуть в нем под влиянием другого организма. Если так, то человек может погружать в магнетический сон и сам себя, влияя на себя при помощи искусства, известного больше древнеиндийскому учению ведической философии и современным факирам, чем нам европейцам» (С. 132).
«Что касается внешнего мира, то организм наш, находясь в таком состоянии (сомнамбулическом), подвергается не только тем воздействиям на нас, которые мы сознаем во время бодрствования, но и тем», которые находятся «за порогом сознания» (С. 137). «Что касается органа и образа восприятия сомнамбулов, то это еще вопрос темный. Так как сознание головного мозга их находится в полном бездействии и так как между психическими их функциями и происходящими в их ганглиозной системе изменениями наблюдается такая же параллельность, какая существует между психическими функциями бодрствующего человека и происходящими в его головном мозге изменениями, то ганглиозная система с центральным нервным узлом ее - солнечным сплетением - считается органом их восприятия» (С. 138).
«Головной мозг и солнечное сплетение, эти фокусы двух нервных систем, представляют те части человеческого организма, которые магнетизируются самым действительным образом. Их антагонизм изображен уже ведаической философией... Между показаниями о своем состоянии наших сомнамбулов и тем, что сказано в Ведах о йоги, так много параллелей, что очевидно в обоих случаях говорится об одном и том же. Так, например, в Ведах говорится: «Сон для всех остальных существ - для подвижника бодрствование, день же остальных существ - ночь для созерцающего му ни»... Когда говорится в Ведах, что «кто соединился с Брамой, у того взор направлен к межбровью», то уже по этому внешнему признаку можно догадаться, что здесь речь идет о сомнамбулизме, в которым зрительные оси всегда бывают направлены к переносице» (С. 140). «...В таком состоянии экстаза, согласно Ведам, пробуждается в «лоне сердца» внутреннее лицо (Перуша, конечно - Пуруша), отличное от лица, живущего бодрст- венной жизнью: тогда как первое сознает сво тождество со всеми существами (Тат твам Аси), последнее есть гордо занятое собою «я» — Аханкара. В Ведах даже намечена уже теория Месмера, ибо тот самый эфир, который находится вне человека, в мировом пространстве, существует в малом пространстве внутри человека, в сердце его. «Это все есть дух (Перуша - Пуруша). Кто в лоне сердца вмещает знание этого всего, тот сбрасывает с себя здесь, на земле, оковы неведения». Таким образом, Веды ясны насчет того, что внутренняя пробуждающаяся в сомнамбулизме сознание есть нечто другое, чем чувственное нашего «я». Но и сомнамбулическое сознание нуждается в носителе его, а так как лицо чувственного сознания, наше я, не есть этот носитель, то мы должны различать «я» и «душу» (С. 140).
«Когда сами сомнамбулы дают объяснения насчет способов своего восприятия, то естественно, что они говорят о своем зрении, слухе и т. п. Понятно, что они в этом случае покоряются необходимости» (С. 141).
«Сами сомнамбулы говорят, «что они воспринимают» внутренним чувством» (С. 141).
«Мы с полным правом можем заключить о существовании у человека, помимо органов внешних чувств, какого-то органа восприятия и законосообразной, опосредствованной некоторым материальным деятелем связи между этим органом и внешним миром» (С. 142).
«Внешние чувства сомнамбулов достигают такой притупленности, при которой нельзя принимать их в расчет, когда идет речь о внутреннем их восприятии». «Даже слепорожденные видят, находясь в сомнамбулическом сне[1], находясь же в обыкновенном состоянии, имеют сновидения» (С. 142).
Примечание. Не понимаю различия.
Дю Прель
О раздвоенности сознания
Это выразила сомнамбул проф. Беккерса в следующих словах, сказанных в сомнамбулическом кризисе о двух лицах ее субъекта:
«Чем слабее ее тело, тем я сильнее. Чем оно крепче, тем мне труднее обнаружиться» (С. 424).
«...Таким образом, сомнамбулы в состоянии бодрствования отказываются от того, чего требуют в состоянии сомнамбулизма и, наобо рот, их симпатии и антипатии меняются со сменою этих двух состояний, так что находясь в одном из них, они порицают то, что делали в другом» (С. 428).
Но любопытно:
«Кроме состояний сомнамбулического сна и бодрствования, сомнамбула Вингольта бывала еще и в третьем состоянии, которое она называла «необузданным страхом». В этом состоянии она часто требовала таких лекарств, на которые налагала для себя запрет, находясь в сомнамбулизме, но если их ей давали, то, не успев взять в рот, она их выплевывала. Так бывало с вином, мясом, каштанами и пр. (С. 429).
«У Делеза была сомнамбула, которая, говоря в своих кризисах о религии, морали и метафизике, обнаруживала воззрения, совершенно не похожие на те, которые имела в бодрственном состоянии. Одна сомнамбула, Шарпиньона, желавшая посвятить себя театральной карьере, думала об этом совершенно иначе с погружением в свой сон. Спрошенная в время своего сна, зачем она хочет идти в актрисы, она ответила: «Это не я, а она», а когда врач сказал, что она должна «ей» это отсоветовать, она возразила: «Что же с ней можно поделать? Ведь она дурочка» (С. 431).
«О том, говорит одна из сомнамбул Кернера, что выходит из меня и входит в другое лицо, внутренне существо которого мне хочется постигнуть, я не могу дать более точного понятия иначе, как назвав его моим магнетическим «я», совокупностью всех сил моей души» (С. 434).
«Раздвоение сомнамбул обнаруживается и в их отношениях к солнечному сплетению ганглиозной системы, как известно считаемому ими органом их восприятия. Часто бывает, что они наклоняются к своему желудку, как если бы в нем находился посторонний им человек, ведущий с ними беседу. Одна сомнамбула, француженка, водила пальцем по своему желудку, как будто для того, чтобы разбудить кого-то, находившегося в нем, а потом приближала к нему лицо, как будто прислушиваясь к чьим-то речам. Поступая так, она описала в точности то, что происходило в соседнем доме, и предсказала все, что случится с нею в течение ее болезни. Когда она испытывала сильные в желудки боли (часто спазмотические состояния желудка человека служат условием внутреннего пробуждения), то сердилась на него, как на постороннее ей лицо, и со слезами просила его замолчать. В течение всего времени нахождения своего в таком состоянии, она различала беседовавшее с нею лицо от своего собственного (С. 435). Подобным же образом поступала и та сомнамбула, которая, когда в ней во время драматического раздвоения ее пробуждалось в виде зримого и постоянно именовавшегося ею «Мескусом» гения, ее магнетическое «я», требовала от своего магнетизера, чтобы он обратился к этому Мескусу с некоторыми вопросами» (С. 435).
«Одна бесноватая ответила на увещания своего духовника, что он духовник не ее, а Трины, хотя это было ее собственное имя» (С. 435), (это взято, впрочем, из Кизера).
Одна сомнамбула (в высоком сне) ответила на вопрос - почему это говорится не тобой, а ею: «Она тело, которое ты видишь и к которому ты прикасаешься. Дух же - это я, телом которого теперь служит душа, в остальное время заключенная в ее теле» (С. 436). Взято из Лере (лат.).
Примечание мое. И, думается, что-то очень тенденциозное. Эта госпожа, должно быть, знала оккультические теории» ().
Сомнамбула... «Прежде чем проснуться, она обыкновенно прощается со мной, как будто уходя и являясь другим лицом в своем пробуждении. Со мной прощается как бы вверившееся мне ее магнетическое «я» (С. 437. Кернер).
«Непоколебимое убеждение в бессмертие существует у всех сомнамбул» (С. 497).
Страх смерти существует только на низших ступенях развития сомнамбулизма» (С. 494).
Тогда почему же они так интересуются лечением?
Лебниц, задавался вопросом: «Не представляют ли собою дневной человек и человек ночной - два столь же различных лица, как Сократ и Платон» или «не обитает ли в двух различных телах одно и то же лицо»? (С. 437).
Дю Прель решает в первом смысле. Он приводит любопытную цитату из Канта: «Итак, видимому и невидимому мирам принадлежит одновременно, как член их обоих, один и тот же субъект, а не одно и то же лицо, ибо представления об одном мире в силу особенностей своей природы, не сопровождают представлений о другом, почему я как человек не помню того, что я мыслю как дух» (С. 446).
Это довольно мудрено.
По В. Соловьеву (Брокгауз):
А) Личность (философ.) внутренне определение единичного существа в его самостоятельности, как обладающего разумом, волей и своеобразным характером, при единстве самосознания.
Б) Под субъектом психология разумеет активное самосознающее начало душевной жизни, которое противопоставляет себя внешнему миру и своим собственным состояниям, рассматривая их как объект... Бывают случаи, когда человек под влиянием органического расстройства, неожиданно для себя проникается новыми настроениями и новыми стремлениями... Потребность объяснить новое свое состояние приводит его к новому взгляду на себя... Подобные случаи известны под названием «раздвоения личности». На самом деле в этих случаях не происходит никакого разделения личности: субъект остается единым, его рассуждения логически последовательными, но у него получаются странные выводы, потому что он выходит из странных для здорового человека предположений.
На высшей степени сомнамбулизма, в «высоком или двойном сне, соединенное с таким состоянием наияснейшее наше внутреннее пробуждение влечет за собой и полнейшее распадение на лица нашего субъекта, так что находящиеся в этом состоянии сомнамбулы говорят о собственном теле, как о постороннем предмете».
«Сомнамбула, описывая свой экстаз, сказала, что сперва она погружается в сомнамбулическое состояние, но затем видит свое тело, удаленным от себя, неподвижным, охладевшим и мертвенно бледным, себя же в виде дыма и также отдельно от тела своего. Находясь в таком состоянии, она, по ее словам, видит и понимает гораздо больше, чем в сомнамбулизме. По истечении самое большее четверти часа, дым этот приближается к ее телу, она теряет сознание и экстаз кончается» (С. 439).
«Малолетний сомнамбул Рихард, на вопрос родных, почему они не обладают такими же, как он, познаниями, ответил: «Собственно говоря, это знаете и вы, но вы не знаете, что вы это знаете» (С. 440).
«Мы должны смотреть на чувственное наше познание, как на функцию головного мозга и вместе с тем считать трансцендентальный наш субъект априорным в отношении к нашему телу, взятому со всеми его сознательными и бессознательными функциями. Для погружения своего в материальный мир этот субъект построил себе соответственное орудие, наше тело, и снабдил его необходимым для ознакомления своего с этим миром познавательным аппаратом» (С. 441).
«Сознание сомнамбул обнимает содержание бодрственного сознания и притом вполне... но сомнамбул относит все это содержание не к внутренне пробудившемуся своему «я». Поэтому здесь единый субъект распадается на два лица» (С. 36).
«От обыкновенного сна пробуждаются со слабым памятованием бывшим в нем видений. От сомнамбулического же - с полной беспамятливостью» (С. 39).
У сомнамбулов постоянно (не знаю, всегда ли) имеются духи, ангелы хранители и руководители. Они им дают имена. «Всякое ослабление боли сейчас же приписывается ими дружественному существу, приносящему помощь и прогоняющему враждебного демона» (С. 96).
«Все сомнамбулы, если их сон достигает надлежащей глубины, обладают способностью и внутреннего созерцания. Со стороны такого видения насквозь и диагноза своего организма сомнамбулы могут быть названы самоврачевателями» (С. 171).
Во время нахождения нашего в сомнамбулизме, трансцендентальный субъект наш обнаруживает резко определенную индивидуальность. В нем, как в бодрственном состоянии, мы являемся волящимии познающими существами... Все психические способности наши обнаруживаются и у сомнамбулов, но в чрезвычайно усиленной степени: в сомнамбулизме наши чувства делаются глубже, симпатии и антипатии гораздо определеннее, умственные способности и нравственное сознание нередко достигают поразительной высоты, а вместе с тем крепнет и вся наша духовная индивидуальность. Но особенного внимания заслуживает имеющаяся в сомнамбулизме энергическая деятельность нашей фантазии» (С. 475).
Примечание. Дю Прель много раз повторяет все это. Но приводимые факты нимало не оправдывают этого восхваления сомнамбул. Начать с того, что сомнамбулы рабски подчинены магнетизеру. Он им приказывает хотеть одно, не хотеть другого. Какое же это «волящее» существо? Интересы сомнамбул касаются почти исключительно здоровья и врачевания. Дю Прель не приводит ни одного случая создания сомнамбулами какого-либо великого произведения, кроме (неразборч.) обыкновенного сна. Да и таких немного. Углубленность во время вдохновения (художника, писателя)[2] не есть состояние сомнамбулическое, ибо не сопровождается ни потерей памяти, ни отрешением от сознания своей личности.
«Трансцендентный субъект при посредстве органов чувств своего земного лица как бы погружает в материальный мир нити своего чувствования» (С. 475).
Примечание. Во-первых, что такое материальный мир? Во-вторых, этот трансцендентный субъект сидит в том же теле, что и «земное лицо» и чем же ганглиозные сплетения лучше головного мозга?
Дю Прель гворит: «Из силы половой любви... надо заключить, что из погружения своего в чувственный мир этот субъект извлекает для себя большую пользу» (С. 476). Значит, «земное лицо» не глупее его, а умнее.
При задавании сомнамбулам вопросов врача, раньше чем восприятие сомнамбула достигло внутреннего созерцания «будет существовать опасность» не только зрящих ответов, «но даже и того, что при особенном отношении, в котором они относятся к магнетизирующему их врачу, в их самосознание могут перейти представления и рассуждения врача, зеркалом которого они в этом случае и будут служить» (С. 174).
Примечание мое. Но это вкладывание магнетизером представлений в сомнамбулу - возможно и во всех других случаях, и трудно сказать - насколько «факты» Дю Преля чисты от таких влияний магнетизера.
«Постановка предлагаемых сомнамбулу врачом вопросов имеет очень большое значение. Сомнамбула Ван Герта сказала, что, когда врач участвует с ней в ее самосозерцании и помогает ей совими мыслями, тогда она ясно видит все в теле своем. Стоило ему пожелать или потребовать от нее, чтобы она увидела свои легкие или какой- либо другой орган своего тела и перед ней вполне раскрывались эти органы» (С. 174).
В высшей степени замечательна способность сомнамбулов узнавать будущее течение своих болезней. Эта способность констатирована громадным числом врачей. Бертран в своем (лат.) насчитывает более 60 опасных припадков, конвульсий, предусмотренных сомнамбулами как относительно срока времени наступления, так и относительно продолжительности. Сомнамбула д-ра Бендсо- на в точности определила время освобождения своего от глисты и даже длину последней. Сомнамбулы предвидят иногда наступление своей смерти, хотя ничего не знают об этом по пробуждении... Впрочем, предсказания смерти своей даже такими сомнамбулами, на которых можно положиться во всем остальном, по большей части ошибочны» (С. 176).
Одна сомнамбула объясняла: «Дело обстоит совершенно так, как если бы я видела все то, что о себе говорю. Я вижу все состояния, в которых буду находиться в этот день так ясно, как в зеркале. Когда я предсказываю будущее, то выходит так, как если бы передо мной висели картины, которые представляли бы мои состояние, а я рассказывала бы их содержание» (С. 176).
«Предсказания их нередко простираются и на такие события, которые не подготовляются жизнью их организма, а порождаются приходящими извне случайностями. Сомнамбуле Мейснера приснилось, что она качается на волнах и изо всех сил старается не утонуть в них. На другой день с ней случился обморок в купальне, и так как она была одна, то ей угрожала опасность утонуть... Одна сомнамбула, Гортензия, предсказала во сне, что ей угрожает падение в определенный час. В указанное ею время при ней находился муж ее и доктор. Так как ей понадобилось выйти из комнаты, то муж взял ее под руку, но при этом вдруг подле нее пробежала крыса, и она с криком упала на землю. Сомнамбула Августа Мюллер объявила 14 января, что 12 февраля в 3 или 4 часа по полудни, если не присмотрят за ней, проглотит иголку. В указанный день ее не спускали с глаз и удалили от нее все иголки. Несмотря на это, случилось (?), что она встала и повернувшись спиной к наблюдателям, отправила в рот скользнувшую у нее меж пальцев золотую шейную булавку, хотя и удаленную затем ее кашлем, но оставившую у нее на языке царапину» (С. 179).
Примечание мое. Оба эти случая имеют все признаки мошенничества. Наверное, и крысы никакой не было.
«Но у большинства сомнамбулов поле ясновидения ограничивается развитием их болезней» (С. 179).
«Сомнамбулы единогласно указывают на ганглиозную систему, как на материального носителя их внутреннего чувства» (С. 185).
«Способные к внутреннему созерцанию, сомнамбулы способны вообще видеть и внутренний организм постороннего им лица» (С. 191).
«Магнетическое отношение сомнамбулов к внешнему миру направляется, прежде всего, на их магнетизера, так как, по-видимому, им легче всего видеть его внутренний организм... Затем магнетическое отношение сомнамбулов распространяется на лица, с которыми они связаны узами любви и симпатии: они охотно занимаются своими друзьями и стараются увидеть их внутренний организм, чтобы подать им помощь» (С. 196).
Примечание. Какие «друзья»? В бодрственном состоянии? Или в сомнамбулическом?
«Сомнамбула Ван Герта получала магнетическое отношение ко всякому больному, бравшемуся на любом расстоянии за шнур, проведенный от нее, и давала указания, в чем болезнь» (С. 197).
По словам проф. Линдера, одна сомнамбула духовно проникла в другой город, в дом, который нашла по приметам, и увидела там больную, о состоянии которой и дала сведения (С. 199). Примечание. Не пояснено, однако, верные ли сведения.
У многих сомнамбулов определение чужих болезней основывается на чувствовании ими этих болезней... Они неохотно исследуют чахоточных и с ужасом сторонятся эпилептиков и сифилитиков (С. 201).
Примечание. Дю Прель много цитирует Кернера, с именем которого в публике «связано представление о чудовищном суеверии» (С. 203).
Химик Берцелиус разложил в бумагу множество химических препаратов. Сенсетива фон Секкендорф провела по ним рукой. Некоторые не произвели никакого впечатления, другие вызвали в руке подергивания. Оказалось, что не оказавшие влияния все были электро-положительные, оказавшие - электро-отрицательные (С. 217).
Сомнамбулы предписывают себе в большинстве случаев магнетизм, придавая значение числу и качеству пассов. Сомнамбула Тарди испытывала два различные состояния от различного магнетического лечения. «Сознание ее, когда ее магнетизировали одним способом, принадлежали как бы двум различным лицам» (С. 235).
Врач Гейнекен говорит, что одна сомнамбула дала следующий замечательный ответ: «Все мои члены как бы наполняются светом, все части его мне кажутся прозрачными, я вижу как течет кровь в моих жилах, я замечаю малейший беспорядок в отправлении того или иного моего органа и старательно думаю о средствах к его устранению. И вот тогда кто-то откуда-то кричит мне: ты должна употребить то-то» (С. 248).
Сомнамбулы (по крайней мере, иногда) могут сами погружать других в сомнамбулический сон (С. 271).
Слабость памятования сновидений по пробуждении доходит у сомнамбулов до полного его отсутствия (С. 320).
Но эти забываемые представления появляются с наступлением нового кризиса (С. 327).
«У сомнамбулы Юлии исчезало из памяти по 14 дней ее жизни, как будто бы проживавшихся не ее, а другим существом. У нее было четыре различных состояния. Каждому соответствовала особая память, каждое нисколько не походило на остальные и, как говорит придворный врач Келер, со всеми однородными состояниями образовывало жизни по себе. Новости, слышанные ею в одном ее состоянии, возбуждали в ней величайший интерес, когда она слышала их во второй раз в другом состоянии» (С. 338).
Сомнамбула Бертрана кроме бодрственной жизни жила еще тремя другими различными жизнями (С. 338).
Воля магнетизера может вызвать в сомнамбуле известное представление, она не может и прогнать его от него (С. 353).
На с. 357 и след, несколько примеров того, как магнетизер внушает находящемуся в сомнамбулическом состоянии субъекту известное действие по пробуждении, и этот человек непреодолимой силой побуждается исполнить приказание. Непонятно, как у Дю Преля хватает духу после того говорить о сомнамбуле, как «волящем» существе. Вот пример:
Д-р Тест приказал своей сомнамбуле - в полдень затопить печь (хотя был июль), зажечь две свечи и, сидя за вышиванием, ждать его до часу дня. Она все это исполнила. «Указать на мотив этих бессмысленных действий она не могла». А в час, также не понимая, почему она это делает - она потушила печь и свечи и бросила свое вышивание (С. 357-358).
К этому же приводит сомнамбулов и их собственное решение. Бертран говорит, что если сомнамбул, находясь в своем сне, задался мыслью что-нибудь сделать в состоянии бодрственном, он безотчетно это и сделает (С. 359).
Ганзен приказал ювелиру Эренверту (в сомнамбулическом сне) принести ему в бодрственном состоянии три драгоценных бриллиантовых перстня (С. 359).
Один магнетизер силой своей воли заставил одну из находящихся на вечере даму принести из соседней комнаты губку и утереть ею лицо одному из гостей. Несмотря на явное старание дамы побороть в себе влечение к исполнению этого приказания - она оказалась не в силах его не исполнить (С. 359).
Карл Дю Прель
Философия мистики или двойственность человеческого существа
Примечание. Нужно сказать не «двойственность человеческого существа», а двойственность условий жизни человеческого существа.
2) Предисловие. С. XII.
3) «Наше самосознание не обнимает своего объекта. Наше «я» больше нашего самосознания» (Предисловие. XI).
Нужно сказать: наше чувственное сознание (телесное) не охватывает нашего самосознания. Только самосознание охватывает наше «я».
3) По Дюпрелю «порог сознания» создает возможность и необходимость мистики (Предисловие. XIII).
Порог сознания, в смысле границы между впечатлениями, доходящими до сознания телесного, существует. Но о мистике нужно сказать иначе:
Так как самосознание шире сознания и до него доходит то, что не доходит до сознания, то мистика существует и необходима, как известный способ познания.
4) Примечание мое. Самосознание, вероятно, находится в связи с познанием по существу, хотя в то же время распространяется и на познание феноменальное. Сознание же охватывает лишь познание феноменального.
5) Разграничение бытия по существу и бытия феноменального необходимо. Но они не представляют чего-либо противоположного и взаимно исключающего. Напротив, бытия по существу проявляется в форме феноменальной, и без бытия по существу феноменальный мир не мог бы возникать. Он вовсе не иллюзия, а проявление (одно из проявлений) бытия по существу. Познание бытия по существу было бы даже неполно без познания мирра феноменального (или миров феноменальных), ибо последний есть реализация (хотя бы частичная и притом одна из многих возможных реализаций) бытия по существу. Поэтому познание бытия феноменального дает некоторое понятие о потенциях бытия по существу.
6) Из пункта 5-го следует, что для самосознания потребно (может быть, необходимо) как мистическое, так и чувственное познание.
7) Предисловие. XII. Рассуждения Дюпреля о «мистическом субъекте» мне кажется не годится. Есть нечто иное. Субъект - есть только один, это то же самое, что «я». Но он воспринимает впечатления в двояком состоянии условий: посредственно, в мире феноменов, непосредственно - в отношении бытия по существу. Посему этот субъект имеет сложную конструкцию, и ничто не мешает принять обычную христианскую номенклатуру: 1) тело, 2) душа, Дух. Как «я», так и «субъект» — это и есть «Дух».
Дюпрель сам считает возможным писать: «Наука будущего, вместо того, чтобы пожертвовать понятием о душе - увидит себя в необходимости поставить наряду с земным зрением и душою нечто еще третье - именно дух, как объединяющее их сознание субъекта» (С. 111). Совершенно верно, и для этого христианскому мировоззрению нет надобности ждать «науки будущего».
8) Нет причин не согласиться, что восприятие души и тела тем сильнее у одного, чем слабее у другого, за какими-то, однако, средними нормальными пределами, ибо ослабляясь ниже них - они уже не мешают друг другу.
Ибо каждый из способов познания посредством этих двух органов духа - необходим для взаимной критики и дополнения. Нормально - они не исключают, а дополняют один другого.
Для нашего «я» (то есть духа) оба нужны до тех пор, пока «я» связано с телом. Сверх того, по христианскому воззрению, тело никогда не исчезнет и дух никогда не будет вне его, а только тело изменится, станет преображенным.
9) Дюпрель разграничивает «субъект» и «я» (С. 392). Это не представимо. Если субъект был сколько-нибудь от «я», то «я» относилось бы к нему уже как к «объекту». Тогда субъект не был бы субъектом. Логически не допустимо, а реально не нужно. Можно обойтись и без этой путаницы. Можно допустить (к 392) разве только два субъекта, душу и тело, связанных между собою «я» — который и есть единственный субъект человеческой личности, тело же и душа могут быть названы «субъектами» лишь в переносном смысле, в качестве отдельного законченного предмета, орудия, средства действия «я», каждая из которых в прямом смысле не есть субъект.
Должно поэтому отличать субъект или «я» или «личность» от двух подчиненных этому субъекту аппаратов, доставляющих ему два различные способа восприятия (по терминологии дю Преля - выше и ниже «порога»).
10) С. 393. О сознании тоже нельзя согласиться.
Сознание чувственное (органы чувств) и сознание «трансцендентальное» (хотя этот термин мне кажется неуместен) - одинаково принадлежат «я» (личности, духу), но находятся в зависимости от аппаратов познания. В одном аппарате (тело) дух воспринимает содержание сознания в чувственных формах, в другом аппарате (душа) - в идейных формах. По существу же у «я» только одно сознание.
11) К с. 394, вверху.
Сознание во сне будто бы «трансцендентно»... Почему? Во сне сознание не «трансцендентно», образуется восприятием материала, внутри накопленного, когда-то пришедшего извне, сознанного и не- сознанного прежде, а равно до некоторой степени и восприятием во сне приходящих извне впечатлений.
12) Примечание :
Возможно, что с самосознанием связан дух,
с сознанием - душа,
с ощущением - тело.
12) Во сне будто бы иная мера времени. Я полагаю, что не иная мера, а отсутствие меры времени. Во сне воспринимают впечатления не в их последовательном порядке извне, а в виде картины или групп картин, ибо впечатление идет не извне, а от груд накопленного материала. Как события являются здесь не в последовательном порядке, а в виде груда картинок и записок, то в восприятии их совсем нет времени (к с. 394).
13) Об особом содержании сонного сознания. Если действительно оно есть, то это очень важно, но возможно предположить, что это содержание идет со стороны. Сомнамбулы говорят о своих духах хранителях (к с. 395).
14) К с. Во всем предыдущем не показано, чтобы «трансцендентный субъект» имел другие восприятия, кроме 1) от своего же тела (полученные, но не дошедшие раньше до сознания) и 2) от сторонних лиц. Но от сторонних лиц имеются восприятия и в бодрственном состоянии (к с. 402).
Следовательно, у него не видится никаких «трансцендентных» способностей.
В дальнейшем Дю Прель возлагает надежды (в будущем) на более развитой головной мозг... Но ведь головной мозг не относится к «трансцендентному» сознанию. Как только он просыпается - трансцендентное исчезает.
15) К с. 404.
Организм человека может быть рассматриваем двояко: а) как отделяющий нас от мира, б) как соединяющий с ним. Есть и то и другое. Но чего больше? Восприятие без организма делает ли больше? Так как разум, воля и самосознание идут дальше органического восприятия, то, может быть, организм, скорее, мешает, чем помогает. Впрочем, это вопрос.
Истерия
Истерией страдают преимущественно женщины, но также и мужчины в размере 6-10.
Посмертное исследование истеричных не открывает в их нервной системе ни микроскопических, ни грубых изменений структуры или кровообращения.
В виду громадного значения, какое имеет в истерии воображение, нужно искать источник болезни в уклонениях от нормы коры мозговых полушарий.
Истеричным свойственно преобладание чувственной эмоциональной стороны жизни над интеллектуальной.
Задерживающая способность, характеризующая высшую психическую организацию, при истерии ослаблена.
На почве истерии развиваются: 1) меланхолия и мания, 2) истерическое помешательство (помрачение сознания, устрашающие или восторгающие галлюцинации, экстаз с религиозным или эротическим бредом и т. д.).
Особую группу психических изменений составляют те изменения сознания, которые соответствуют различным стадиям гипнотического сна. Они могут быть вызываемы искусственно, но могу являться и самопроизвольно. Сюда относятся припадки летаргии, каталепсия и сомнамбулизм. Каждое из этих состояний при истерии может длиться от нескольких часов до нескольких дней. Близкое родство с сомнамбулизмом представляют «раздвоения личности». Оно заключается в том, что больные периодически в течение нескольких недель или месяцев обнаруживают совершенно другие свойства характера, привычки, способ выражения, словом, совсем другую «личность», чем в нормальном состоянии. А главное, в период этого изменения личности больные ничего не помнят из того, что относится к их нормальному состоянию сознания, например не узнают старых знакомых. Когда же восставляется нормальное состояние сознания, то замечается полное отсутствие памяти обо всем, что относится к состоянию ненормальному. Когда затем сознание возвращается, то исчезает воспоминание за все время, соответствующее нормальным периодам, а зато воскресает память о том, что относится к предшествовавшим ненормальным и т. д. Таким образом, устанавливается два замкнутых преемственных ряда психических процессов, сознание о которых поочередно сменяет друг друга. Психическая личность как бы распадается на два «я», из которых каждое имеет свое независимое от другого сознание.
При истерии бывает анестеция и гиперестезия.
Бывают судороги.
«Весьма распространенное судорожное сжатие пищевода, причем больной имеет ощущение, будто шар подымается снизу вверх и покатывается под горло».
Бывают припадки истеро-эпилепсии (большая истерия).
Транс (Из Брокгауза)
Английский термин, обозначающий своеобразное изменение сознании, наблюдаемое иногда при алкоголизме (только??). При этом человек может совершать сложный ряд действий, кажущихся сознательными и обдуманными, но он из не сознает и не сохраняет о них никакого воспоминания. Транс представляет аналогию с отсутствием сознания, наблюдаемого у эпилептиков. Кроме того, «транс» употребляется для состояний, похожих на летаргию и экстаз.
(Очень глупое объяснение).
По Диксионеру Александрова (Английскому) (лат.) - восхищение, восторг, исступление, страх, ужас, боязнь, транс, столбняк, летаргия.
Внушение
Внушение имеет самое широкое и осуществление - в общественной жизни, воспитании и т. д. Внушение составляет орудие оратора, общественного деятеля и т. д.
«существует ряд авторов, среди которых находятся и врачи, и ученые, допускающиъ возможность мысленного внушения даже на громадных расстояниях. Они утверждают, что достаточно подумать, чтобы данный субъект испытал известное ощущение или выполнил известное действие, и это желание, и это желание таинственным путем будто бы передается и осуществляется. Подобное сверхчувственное взаимодействие между душами, называемое телепатией, затем применялось для объяснения различных чудесных явлений, как то: ясновидение, пророчества, предчувствия и пр. до привидений включительно. Сам Розенбах находит, что «трезвая критика фактического материала, приводимого в доказательство мысленного внушения и всех, основанных на нем мнимых чудес, обнаруживает полное отсутствие реальной почвы всей этой области мистицизма». Таково мнение Розенбаха в 1892 г.
Вл. Слуневский. Внушение
Внушение имеет важное судебно-медицинское значение. Представители Нансийской школы - Льебо, Льежуа, Бернгейм, Бонжан, — видят в лице, действующем под влиянием внушения, автомата, осуществляющего волю другого лица с роковою неизбежностью.
Парижская школа (Сальпетриер) - Шарко, Бруардель, Дель- бефё Кюллер, Жиль де л а Туррет - полагают, что каждое из трех состояний, гипноза, летаргия, каталепсия и сомнамбулизм, представляют свои особые опасности. В летаргии и каталепсии можно быть жертвою преступления, но не автором преступления. В сомнамбулизме - он также не вполне автомат. «Сомнамбул, говорит Буардель, осуществляет лишь приятные для него внушения или такие, к которым относится безучастно, но которые исходят от лица, ему симпатичного. Все же остальные преступления не могу быть совершены помимо воли лица, действующего под влиянием внушения, и если совершались в качестве мнимых преступлений в медицинских клиниках, то только потому, что исполняющий внушение сознавал несерьезность своего действия.
П. Розенбах. Гипнотизм
Гипнотизм представляет разные стадии, начиная с состояний, в которых сознание почти вовсе не изменяется и кончая такими, в которые глубоко изменяется сознание и является полная потеря воспоминания.
Школа Шарко считает три стадии гипноза: 1) летаргия, 2) каталепсия, 3) сомнамбулизм.
Летаргия - расслабление мускулатуры, потеря чувствительности и произвольных движений. Субъект находится в глубоком сне и не поддается внушениям. В каталепсии мышцы сохраняют, как бы застыв, самые неестественные положения, которые им придают искусственно. Можно приводить из летаргии в каталепсию и обратно.
В сомнамбулизм может быть приводима и летаргия, и каталепсия. Это делается трением или давлением теменной части головы. Главная особенность сомнамбулизма заключается в возможности осуществлять словесные внушения и вызывать галлюцинации. Субъект свободно двигается с закрытыми или полузакрытыми глазами, отвечает на вопросы и исполняет все приказания гипнотизера, не сохраняя об этом при пробуждении никакого воспоминания.
Школа Нансийская (Бернгейм) находит, что Шарко характеризует не столько гипноз, как истерию. Вся суть гипноза, по школе Нансийской, сводится на своеобразное изменение сознания, повышающее способность к восприятию внушений.
Впрочем, противоречие Парижской и Нансийской школ касаются собственно летаргии и каталепсии.
В гипнозе внушаемость в сравнении с бодрствованием достигается невероятной степени. Будучи усыплены и предоставлены самим себе, они совершенно инертны, не обнаруживают никакой инициативы, никаких психических актов. Гипнотизер может по своему желанию приводит в движение и направляет эту застывшую деятельность сознания. Гипнотический субъект превращается в автомата, который в точности выполняет все, что ему прикажет гипнотизер. Он выдает свои тайны. У загипнотизированного легко вызвать обманы чувств, галлюцинации. Ему дают воду и говорят, что это хина, и он морщится. Говорят, что на него идет лев, и он приходит в ужас. Ему можно внушить, что он на поле битвы, и он отдает приказания, требует перевязки и т. д.
Эта трансформация личности, о которой при пробуждении не сохраняется никакого воспоминания «представляет аналогию с некоторыми наблюдениями, относящимися преимущественно к истерии», в которых самопроизвольно, без искусственного успыпления, происходит раздвоение сознания».
Можно внушить загипнотизированному галлюцинации к известному сроку по пробуждении.
Удается ли загипнотизировать всякого? Нансийская школа говорит, что неподдающихся - от 2 до 7 %. Но это касается всех состояний, начиная с самых легких, когда есть известная сознательность и воспоминание. Лишь к третьей степени, называемой сомнамбулической, относится полный автоматизм и трансформация личности. До этого же состояния, по Льебо, обследовавшему наибольший материал - 1764 субъекта, может быть доведено лишь около 18% людей. Способность впадать в сомнамбулизм увеличивается по мере повторения гипнотических сеансов.
Некоторые авторы, в том числе проф. Физиологии при Парижском медицинском факультете Шарль Рише, утверждают, что можно погружать человека в гипноз путем мысленного внушения (лат.) (на большом расстоянии).
И. Тарханов. Сон
Сон характеризуется более или менее полным отсутствием сознания, внимания и впечатлений из органов внешних чувств. Его можно назвать отдохновением сознания. Признаки сна: 1) отсутствие воли, 2) отсутствие произвольных движений, 3) понижение восприимчивости высших центров ощущений к внешним впечатлениям, 4) отсутствие логической связи представлений и идейных ассоциаций в сновидениях.
Явления растительной жизни - кровообращение, дыхание, пищеварения уподобления, обмен веществ и выделение - остаются без резких изменений, так и акты рефлекторные и автоматические.
Состояние сна обусловлено покоем больших полушарий головного мозга.
Кровообращение, дыхание и пищеварение продолжаются в более слабой степени. Дыхание делается преимущественно грудным. Количество вдыхаемого воздуха резко уменьшается. Пульсация ослабляется. Кровяное давление падает. На поверхности тела сосуды расширяются. Мозг делается анемичным, уменьшается в объеме.
Спинной мозг вовсе не спит.
Продолговатый мозг продолжает функционировать.
Мозжечок не утрачивает способности к работе.
Одно из доказательств составляет то, что в различных случаях сомнамбулизма спящие люди производят самые рискованные мышечные акты, на крышах домов, чудеса эквилибристики, и все это без малейших следов сознания.
Итак, спят лишь большие полушария, но и то с оговорками. Возбудимость органов чувств, нервов чувств и центров ощущений не утрачивается при сне. Также и центральные органы внимания и воли не утрачивают способности к действию.
Прекращается только сознание. Засыпают лишь те части мозга, которые составляют анатомическую основу сознания.
Причины сна, вероятно, составят в накоплении продуктов окисления, препятствующих дальнейшему функционированию. Эти же продукты, может быть, являются раздражителем, вызывающим размыкание нервных клеток.
В бодрствующем сознании деятельность только мозговых приборов сознания. Сердце, дыхательные мышцы - имеют паузы покоя (диастола, пауза после вдыхания). Поэтому во сне нуждаются именно приборы сознания.
Сновидения объясняются тем, что некоторые части коркового вещества обнаруживают деятельность, которая, впрочем, не может оставить глубоких следов в мозгу.
Примечание мое. Тарханов, конечно, придерживается теории следов, оставляемых в мозгу впечатлениями, над которой теорией весьма издевается Дю Прель.
Д-р Л. Левенфельд. Гипнотизм, руководство к изучению гипнотизма и внушенияИздание в Мюнхене 1901 год, перевод русский. Москва, 1913 г.
и значения их в медицине и юриспруденции.
Примечание. Недостаток книги Левенфельда состоит в том, что она написана через год поле основания «Международного психического института» в Париже, почему автор не мог пользоваться материалами работ института по телепатии и пр.
Некоторую странность представляет также то, что Левенфельд, знающий и пренебрежительно упоминающий Карла Дюпреля, как «спирита», даже не упоминает о его работе «Философия мистики», в то время, когда разбирает и опровергает по сравнительно маловажным сочинениям идею «раздвоения личности» и присутствия в человеке «двух душ». Без сомнения, он не читал книги Дюпреля.
Общее направление Левенфельда - строго научное, не допускающее и гипотез, не имеющих для себя твердых оснований. Как руководство научное - несомненно имеет огромные достоинства, но слишком «медицинское» (автор - сам врач).
Во мне (обыкновенном) понижается возбудимость коры большого мозга, с которой связаны явления душевной жизни. Но это прекращение деятельности изменчиво по своей степени и по распространению в области коры большого мозга (С. 67).
Сон бывает глубокий и поверхностный. В обоих состояниях сна известные группы нервных элементов коры могут оставаться до известной степени бодрствующими, так что деятельность их - восприятие и образование сновидений - вполне возможна (С. 67).
Сновидения поверхностного сна отличаются недостатком логики, бессмыслием, границы времени и пространства не существуют, привычное мышление и нравственность субъекта не играют никакой роли в сновидениях. По пробуждении о них остаются более или менее обширные воспоминания. «По всей вероятности, сновидения поверхностного сна сопряжены с обширным, но не значительным понижением возбудимости коры большого мозга» (С. 67). «При глубоком сне сновидения гораздо реже, чем при поверхностном. Понижение возбудимости элементов коры здесь больше и более равномерно. Отдельные системы элементов могут при этом продолжать свою деятельность, дающую до некоторой степени возможность упорядоченным, логическим мыслительным операциям. Главное содержание этих сновидений, которые несравненно больше приближаются к нормальной душевной деятельности бодрственного состояния, чем сновидения поверхностного сна, образуют ряды представлений, живо и в течение продолжительного времени занимающих индивидуума в бодрственном состоянии» (С. 67-68). В глубоком сне человек делает разные движения (смех, плач, сжимание кулаков, даже вскакивание). Эти сновидения глубокого сна Фогт называет «сомнамбулическими» (С. 67).
Вообще, говорит Левенфельд, в состоянии нормального сна обоих видов «нет недостатка в сознательной психической деятельности, иначе говоря, состояние сна соединяется с состоянием частичного бодрствования» (С. 68).
«Гипноз есть состояние частичного сна. В основе его лежат те же физиологические изменения в функциональном состоянии корковых элементов, как и в естественном сне» (С. 70).
Способность подвергаться влиянию гипнотических приемов есть психическое свойство, присущее каждому душевно здоровому человеку (С. 71). Впрочем, для этого человек должен сам стремиться быть загипнотизированным. Фогт говорит, что «никого нельзя загипнотизировать вопреки его воле» (С. 81, примечание). Не вполне соглашаясь с этим, Левенфельд говорит, однако, что «гипнотизация вопреки воле усыпляемого удается, очевидно, лишь в самых редких случаях и только при ярко выраженной наклонности к гипнозу или при значительной в данный момент склонности ко сну» (С. 81).
Примечание мое. Не видно, почему такая разница в сновидениях. Почему же в поверхностном сне исчезает логика и критика и сновидения теряют соответствие с характером субъекта, а в глубоком - наоборот? А в то же время - первые сны хорошо вспоминаются, а вторые забываются? Очевидно, разница тут не в поверхностности усыпления коркового вещества, а в усыплении неодинаковых частей его.
В отношении техники гипнотизации Левенфельд называет два ряда средств: 1) чувственные раздражения, 2) непосредственные вызывания представлений о сне - словесным внушением или иным способом (С. 85).
Гипнозогенные раздражения - продолжительные и однообразные раздражения на глаз, ухо или кожу: фиксация блестящих или неблестящих предметов или частей собственного тела, тиканье часов, журчание воды, однообразная музыка, пассы руками вдоль тела на некотором расстоянии от него или при прикосновении (С. 85).
Индийские факиры фиксируют кончик носа. Монахи средневековой секты гезихастов с Афона - фиксируют свой пупок (С. 86).
Отношение Левенфельда к Месмеровским пассам двойственно. Он то говорит, что можно и без них загипнотизировать, то признает их наиболее могущественными (в иных случаях). Он признает, что пассы действуют не утомлением чувств (как прочие способы), а имеют «соматически-нервное» влияние (С. 90. Моль точно также признает «сложное психофизическое действие месмеровских пассов. Предположение о физическом действии месмеровских пассов подтверждается опытами Бубнова и Гейденхайна (С. 92). Но какие факторы здесь действуют? Температурные ли раздражения, осязательные ощущения, возбуждение ли слабых электрических токов (Тарханов) или что иное - вопрос покамест не выяснен (С. 92).
Ясно только одно, что магнетического действия - господа точные ученые не желают допустить. Да и действительно, магнетизм животный - увлек бы их в область, пугающую своей неведомостью.
Об опытах д-ра Дюрвиля у Левенфельда нет ни звука. О работах «Международного психического института»[3] он еще не мог, конечно, знать.
Примечание. Быков («Спиритизм») называет Дервиля основателем в Париже первого «магио-терапевтического института».
Наиболее блестящий опыт демонстрирования призрака Дюрвилль произвел в 1910 г. в Брюсселе, на Всемирном Спиритическом съезде, в присутствии более 360 делегатов разных спиритических организаций (у Быкова с. 195), (сомнамбула г-жа Ламбер).
Левенфельд различает два состояния гипноза (вопреки другим, насчитывающим больше): легкий и глубокий гипноз, и называет сомнамбулизмом такое состояние глубокого гипйоза, где можно установить наличность амнезии (потери памяти).
Гипноз характеризуется ограничением ассоциативной деятельности и понижением волевой энергии (С. 112). Ограничение ассоциативной деятельности именно и составляет причину внушаемости (так как оставляет мысль без помощи других соображений, кроме внушаемых). С. 114. То есть у гипнотизируемого нет контр-представлений, имеющих место в бодрственном состоянии. На отсутствии контр-представлений основывается то, что гипнотизируемый относится с полным доверием к самым невероятным внушениям (С. 115). Вследствие ограничения ассоциативной деятельности можно убедить гипнотизируемого, что он делал то, чего не делал, или не делал того, что сделал. Таким образом является извращение воспоминаний (С. 115).
Однако ограничение умственного кругозора может способствовать повышению интеллектуальной деятельности. «Фогт доказал экспериментальным путем, что у лиц интеллигентных (медиков, философов) в гипнозе психические способности повышаются далеко за пределы нормального» (С. 115).
Это происходит потому, что в области, оставшейся в бодрственном состоянии, психические процессы могут совершаться с повышенной энергией (С. 116).
Вундт в «Основаниях физиологической психологии» говорит, что «чем большая часть центрального органа находится в состоянии функцйионального покоя, тем больше возбудимость функционирующего остатка» (у Левенф. 116, примеч.).
Парализование воли выражается в том, что гипнотизируемый утрачивает психическую самостоятельность. Его мышление им дейтельность направляются внушениями гипнотизера. Последний вносит в его сознание совершенно чуждые ему представления и вызывает и прекращает у него какие угодно движения.
Степень паралихования воли, однако, чрезвычайно колеблется (С. 119).
В общем, гипнотизируемый подчиняется даваемым ему внушениям лишь постольку, поскольку они ему безразличны или, по крайней мере, поскольку их принятие не противоречит основным чертам его характера и доминирующим в его психике эмоциям» (С. 121). Относительно этой сопротивляемости гипнотизируемых авторы, однако, разноречат (С. 121).
Амнезия может быть уничтожена вторичным гипнотизированием (С. 129).
«Гипнотизируемый и сам может противодействовать наступлению амнезии твердым намерением удержать в памяти все то, что он переживал в гипнозе (С. 129).
Примечание мое. Как же он может принять твердое намерение, если у него нет воли?
Превращение личности. Можно взрослого человека превратить в мальчика, и он начинает шалить, играет детской саблей и т. п. Можно превратить купца в крестьянина, парламентского сенатора и т. д. «Некоторых сомнамбул можно превращать в животных, собаку, свинью и т. д., и даже в неодушевленный предмет (колонну, ковер). Соответственно новому положению они себя и держат. «Сознание настоящей личности утрачивается, по-видимому, совершенно у сомнамбул» (С. 133).
Такие же явления бывают у душевно больных. Но в отношении гипнотизированных может являться вопрос, действительно ли они по внушению считают себя ребенком, собакой, ковром и т. д. или только стараются возможно лучше изобразить внушенную ему личность или вещь, подобно актеру, вживающемуся в свою роль? (С. 134) Большинство исследователей думают, что загипнотизированный действительно уверен в превращении своей личности. Левенфельд думает, что в разных случаях бывает различно (С. 134).
Чувства в гипнозе вообще ослабляются. Так: осязание, зрение, слух, обоняние (С. 140-146).
Посредством внушения вызываются обманы чувств (С. 146). Общие чувства (боль, усталость, голод, жажда, зуд, сладострастие, свободное и затрудненное дыхание, давление в органах) «не претерпевают обычно никаких существенных изменений в гипнозе. Посредством же внушения на них можно оказывать самое разнообразное влияние» (С. 152-153).
Чувство страха - может устраняться гипнозом.
«Не подлежит ни малейшему сомнению, что посредством гипнотического внушения могут быть изменены и чувства к известным людям. Как далеко заходит здесь влияние внушения - это еще вопрос спорный (С. 155).
. Посредством внушения мы можем оказывать влияние и на половое влечение, как повышая, так и понижая его (С. 156).
Влияние на движения, автоматическое движение, неподвижность, каталепсия (С. 162).
Ллойд Тюкей нашел в глубоком гипнозе почти постоянное сокращение капилляров и мелких артерий (С. 171).
Шарко внушением вызвал в течение пяти дней гипнотизируемом опухоль руки, так что она стала чуть не вдвое толще другой (С. 174).
У индивидуумов, страдающих истерическими припадками имеется своего рода психическое раздвоение: наряду с нормальным «я» (первое состояние) у них имеется другое патологическое (второе состояние), которое эпизодически проявляет эпизодически проявляет свое существование в форме припадков, как только способность к деятельности и к сопротивлению нормального «я» сколько-нибудь понижается (С. 185).
Фансцинация. Известно, что большие змеи и другие хищные животные оказывают своим взглядом своего рода парализующее действие на более мелких животных и заставляют их стоять недвижимо на одном месте. Мы знаем также, что человек может одним только взглядом вселять некоторый страх диким животным... Укротителям зверей приходится при дрессировке все время смотреть в упор на своих диких учеников. Эти факты и побудили, вероятно, профессионального магнетизера Донато воспользоваться действием взгляда, как гипнотизирующим средством (С. 188). .
Примечание мое. Брем отрицает такое действие взгляда змей. Левенфильд (и Бернгейм) говорит, что взгляд магнетизера играет роль внушения: он вызывает у гипнотизируемого представление о том, что его взгляд прикован к глазам магнетизера и что он должен подражать его движениям (С. 189). То есть Левенфельд опять же избегает признания какого-либо магнетического «флюида». Техника состоит в том, что гипнотизер настойчиво фиксирует глаза испытуемого субъекта, которые должны быть пристально устремлены на него (С. 189). Может случиться, что при этом сам гипнотизер заснет (С. 190).
Мое примечание. Не согласен даже с Бремом. Точно так же и с Левенфельдом. В случае, когда укротитель льва смотрит в глаза животного - ода они фиксируют друг друга. Почему же воздействие получает лев, а не укротитель? Почему гипнотизер иногда сам засыпает вместо своего пациента? Левенфельд говорит: «Если гипнотизер вследствие утомления или других причин не располагает достаточной 77Q энергией» (С. 190)... Но что же это за «энергия»?
Сон йогов. Способность йогов приводить себя в состояние, подобное зимней спячке и оставаться в нем несколько месяцев даже под землей. Фактически это подтвердилось. Способы упражнений стали известны в 1893 г. из переведенной Вальтером древней санскритской рукописи (Сватмарамас Гатаиогапрадикада) (С. 192-195).
В спокойном убежище, под руководством наставника, йог проходит упражнения «ясана», которых много. Можно выбирать любое.
Вот в чем «сидгасана»: «Левую пятку плотно прижимают к промежности, правую к пенису, подбородок к области сердца. Неподвижно, сосредоточив мысли, нужно смотреть пристально в промежуток между бровями». (Неразборч.) «Патмасана»: «Праву ногу положить на левое бедро, левую ногу на правое бедро, обеими руками взяться за пальцы ног, прижать подбородок к области сердца и смотреть на кончик носа». Есть еще упражнение «тратака»: «Неподвижным взглядом фиксировать маленький предмет до тех пор, пока на глазах выступят слезы» (С. 193).
После этих упражнений приступают к задержке дыхания - это «пранаяма». По научении пранаяме нужно учиться уничтожать дыхание - это «лайя». В конце концов наступает состояние, когда йог ничего не чувствует и не сознает. Левенфельд говорит, что тут изображается состояние, подобное истерической летаргии.
Примечание: я излагаю упражнения кратко.
«Особые явления сомнамбулизма», как выражается Левенфельд, представляют пять групп: 1) ясновидение (с закрытыми глазами, скрытых предметов), 2) передача чувств, 3) видение и слышание на расстоянии (то есть дальновидение и дальнослышание), 4) телепатия, 5) предсказания, предчувствия и пророческие сновидения, 6) разговор на иностранных незнакомых языках» (С. 214).
Примечание. Это разделение на «5» групп и насчитывание «6» групп - принадлежит самому Левенфельду. Вероятно, опечатка.
Из этих явлений Левенфельд, хотя с оговорками, признает ясновидение (чтение в запечатанных конвертах) на основании более всего опытов Рише. Он допускает это еще потому, что «среди оккульти- ческих явлений ясновидение представляет наименьшие трудности для понимания» и нет надобности «привлекать сюда мир духов»
(С. 221). «Физиологически нет ничего невозможного в том, что при известных обстоятельствах сетчатая оболочка глаза получает способность испытывать раздражения от действия рентгеновских лучей» (С. 221). «Рише полагает, что ясновидение основывается не на функции зрения, а на мозговом явлении (аналогично передаче мыслей), то есть непосредственным воздействием внешнего объекта на мозг. Это предположение... нельзя считать особенно невероятным» (С. 221). Называют еще «перемещение чувств», то есть например, человек читает лбом или кончиком носа, слышит желудком, ощущает вкус ладонью и т. п. (с. 221) «Однако до сих пор не удалось ни в одном случае дать неопровержимое доказательство наличности такого рода способности у сомнамбул и не сомнамбул» (С. 221).
Относительно дальновидения Левенфельд говорит: «Среди сообщений этих встречаются и такое, которые невозможно просто отвергнуть, несмотря на естественный в этом вопросе скептицизм» (случай Свенденборга, случай сомнамбулы Эммы и разные случаи, сообщаемые Рише, Уайльтсом, Бакманом, г-жой Сайджук, Дюфей, Азамом (С. 223).
Один из этих случаев: сомнамбула указала, что топор убийцы лежит на дне пруда, и описала место настолько точно, что власти нашли его без труда. Другая сомнамбула указала место в озере, где лежал труп разыскиваемого утопленника (С. 224).
Факты дальнослышания Левенфельд считает менее доказанными. Объяснение дальновидения, по его мнению, состоит в том, «что здесь не имеет места посредство знакомых нам чувств, а исключительно непосредственное воздействие на мозговую сферу» (с. 225). Но «спиритического» объяснения, что такие впечатления могут восприниматься непосредственно только «духом» и лишь через его посредство достгать мозга», Левенфельд не желает принимать и допускать. Он не хочет допускать «отвлеченного от материального мира агента» (С. 225). «Покамест нам приходится ограничиться лишь признанием того, что дальновидение есть действительная, но еще не объяснимая функция мозга, которая, однако, ни в коем случае (Почему так храбро?) не может служить точкой опоры для спиритической теории» (С. 225). Одним словом, это выражает «материалистическую» веру Левенфельда, столь же не имеющую доказательств, как вера «спиритическая».
Телепатия - сверхчувственная передача мыслей. Называется также телергия - влияние на расстоянии, мысленное внушение. Во всех этих явлениях лицо, от которого исходит психическое воздействие, называется «агентом», лицо, получающее воздействие, — «перципиент». Исследованиями занимались: Лондонское Общество Психических исследований, отдельные ученые Охорович, Жане, Льебо, Рише, Ломброзо, Шмолер и другие (С. 226).
Левенфельд признает, что есть известное количество достоверных опытов, доказывающих, что «в названных случаях действительно имело место психическое влияние на расстоянии» (С. 231).
Дюзар на расстоянии 10 километров безошибочно повергал г-жу В. в сомнамбулическое состояние и опять пробуждал. Врач Дюфей из ложи театра усыпил артистку, бывшую в уборной, и внушил ей играть роль, которой она не разучивала. Артистка сыграла роль в сомнамбулическом состоянии блестяще, но ее пришлось пробуждать после этого, чтобы она могла принять участие в ужине, данном после спектакля (С. 230).
«То, что исходит от одного индивидуума и, проходя через пространство, оказывает влияние на другого индивидуума, должно быть по нашим нынешним понятиям психическим агентом, хотя еще совершенно нам неведомым... Относительно природы этого агента было выставлено много различных гипотез. Спириты (Дюпрель) считали передающим агентом психомагнетическую силу. Охорович и Подмор приписывают процесс передачи колебаниям частиц воздуха или эфира» (С. 235). Сам Левенфельд видит тут аналогию с беспроволочным телеграфом (Маркони).
Примечание мое. Сравнение с беспроволочным телеграфом ничего не объясняет. В телеграфе имеется два аппарата, посылающий и воспринимающим, и действие также производится не непосредственно на мозг, а на органы чувств. И все известные силы, через которые мы получаем ощущения, действуют не непосредственно на мозг, а на органы чувств. Значит, таинственная неведомая сила дальновидения и телепатии по природе отличны от всех прочих (физических) сил. По всем данным самих явлений видно, что она развивается у одного лица и передается на расстоянии другому, возбуждая в последнем представления иногда вполне образные: цветные, звуковые и т. п. Или (неразборч.). Эта сила проходит не только через пространство, но и через твердую среду, как, например, через стену и т. п. Следовательно, она имеет все признаки того «неизвестного», что называется духом, духовным, или же оккультного «флюида» магнетического, или иначе называемого. Во всех этих случаях приходится признать наличность не обычной физической силы, а каких-то «оккультных» сил.
Пророческие сновидения (С. 236-244) и предсказания сомнамбул Левенфельд объясняет случайностью. Нет ничего особенно убедительного в его аргументации. Он вспоминает мнение Шопенгауэра, что сомнамбула видит «вещь саму по себе» (по существу, а не феноменально), и не без остроумия замечает, что в «вещи по существу» нет ни времени, ни пространства. Следовательно, даже видя вещь по существу, сомнамбула не могла бы знать, относится ли это к прошедшему или будущему, то есть не может предсказать.
Дальновидение, говорит он, таинственно, но не выходит из пределов возможного в психофизиологии. Но будущее, как еще не существующее, не может оказывать влияния на наш мозг (С. 243).
Лунатизм (247-251) есть форма сомнамбулических сновидений, в которых всегда имеет место частичное бодрствование. У лунатика отсутствуют контрпредставления, способные его испугать, и в то же время чувства, принимающие участие в его действиях, чрезвычайно напряжены. Впрочем, лунатики иногда падают и разбиваются.
Гипноз у животных. С. 264. Левенфельд говорит, что очарование, производимое взглядом хищного животного и змеи зависти не от фиксации, а от страха перед опасностью. Курьезно, что Брем говорит обратное: что животное потому приближается к змее, что не знает ее и не чувствует поэтому страха. Образчик того, как различны произвольные мнения ученых, старающихся избежать всего «таинственного».
Теория гипноза (С. 266-293)
Теории: 1) психические объясняют наступление сна самовнушением, 2) химические - накоплением продуктов обмена в теле и особенно в мозге, 3) физиологические - изменением кровообращения в мозге, 4) гистологические - укорочению тончайших веточек осевых цилиндров и отростков нервных клеток, 5) сложные теории - соединяют данные предшествующих.
Левенфельд считает главным фактором изменение кровообращения с анемией мозга, что может происходить очень быстро (С. 268). Но при сне всегда остается частичное бодрствование.
Дальнейшие явления зависят от отношения между сознательными и подсознательными психическими процессами. Сознательные связаны с комплексом представлений нашего «я». К нижнему же сознанию относятся психические элементы, менее ясно сознаваемые и протекающие наряду с явлениями верхнего сознания. Обе сферы явлений оказывают взаимное влияние. Процессы верхнего сознания переходят в нижнее и продолжают свою работу, результаты которой переходят в верхнее. «Подсознательная психическая жизнь здоровых субъектов развита в различной степени. Тем не менее, нет никаких оснований отрицать единство нашей личности (С. 277). Отношения верхнего и нижнего сознания не есть соотношение равноправных участников, а, скорее, отношение начальника со своим подчиненным». При патологических условиях нижнее сознание может приобретать такую самостоятельность и работоспособность, что получается иллюзия сосуществования двух «я» (первичного и вторичного). Так возможно автоматическое письмо, причем индивидуум иногда дает в своей записи связное сообщение по вопросу, о котором человек на верхнем сознании ничего не знает (С. 278). Мысли верхнего сознания и мысли нижнего сознания движутся в этих случаях в совершенно различных направлениях. Создается впечатление, будто бы импульс к письму был дан психической индивидуальностью не самого субъекта, а каким-то посторонним существом. Так и думают спириты (С. 279).
Говорят также о раздвоении сознания и о раздвоении или умножении личности (С. 280).
Левенфельд решительно отказывается от идеи о существовании в нашей психике двух изолированных друг от друга и самостоятельно действующих «я». Но, в сущности, он не приводит для этого отрицания никаких убедительных доводов.
Кроме Дюпреля, двойственность психики признают Дессуар и Сайдис. Сайдис даже находит возможным дать характеристику подсознательного «я», которое рисует в весьма непривлекательном виде.
«По его мнению, подсознательное «я» — глупо, лишено всякого критического разума, в высшей степени легковерно, раболепно, трусливо и совершенно чуждо морали. Оно способно без всяких угрызений совести красть, отравлять, убивать своих лучших друзей. Подсознательное «я» следует моде, болтает в обществе, бьет тревогу при всякой панике, устремляется вслед за толпой, бушует вместе с чернью, молится в религиозном собрании (?). Чувства его обострены, но разум равен нулю. Ассоциации его следуют принципу смежности, наподобие психического механизма животного. Подсознательное «я» лишено всякой индивидуальности, внушения всякого рода клонят его то в ту, то в другую сторону» (С. 285).
Левенфельд против этого возражает, указывая, что сомнамбулы до известной степени проявляют и «выдающую психическую деятельность», что подсознательная психика способна выполнять работу по трудным вопросам, над которыми тщетно билось верхнее сознание (С. 286).
Ряд примеров отказа загипнотизированных исполнить внушение на с. 376-379.
Мейстер Экгарт
Для общения с Богом в душе есть некоторая «искра», некоторый «свет», зажжение Богом. Она заставляет человека стремиться к добру. Душа приближается к своей первоначальной сущности тогда, когда освободится от голоса рассудка и даже разума, — тогда сущность души сливается с Божественной Сущностью.
Есть разные степени Богопознания, которое есть приближение к Божеству. Собственно, знание о Боге несовершенно, потому что мы Его в нем познаем через образы. Лишь непосредственное созерцание Бога - есть полное познание. В акте этого созерцания в душе не остается ничего, кроме божественной сущности. Душа и Бог в акте созерцания - одно и то же. Однако же она все-таки никогда не может охватить всецело первооснову Бога.
Единение с Богом, созерцание Его есть единственное средство в пределах возможного, понять сущность Бога. При этом душа познает Бога без каких-либо образов. Созерцание Бога в образах и видениях не имеет значения, ибо образы лишь препятствуют высшему созерцанию.
Экгарт хотя цитирует отцов Церкви, но обсуждает их свободно. Священному Писанию придает безусловный авторитет и признает, что в Писании высказаны величайшие истины, но образным языком, вследствие чего потребно аллегорическое толкование.
Экгарт считает, что христианство имеет учение экзотерическое и эзотерическое. Последнее он, однако, не скрывает, а старается сделать доступным массе верующих.
[1] Этому надо бы иметь фактическое подтверждение. (Неразборч.)
[2] Это есть сосредоточить внимание на одной какой-либо области представлений.
[3] «Международный психический институт» был основан в Париже 30 июня 1900 года и, по программе Пьера Жана включил в число занятий также и научное исследование явлений телепатии, телекинезии, гипнотизма, ясновидения, медиумизма и других родственных 768 вопросов» (С. 214).