Глава XLIX
Измаилиты и «ассасины»
Один из примечательнейших образчиков тайных обществ с эзотерическим учением представляют магометанские измаилиты с увенчивающим их знаменитым орденом «ассасинов» (гашишим), как их называли европейцы за их обычную практику устранять врагов убийством. Измаилитские секты и отдельные общества, в которые они смыкались, образовались на почве шиитства. Замечательнейшую особенность некоторых составляет сознательное намерение разрушить ислам, пользуясь для этого силами самих магометан, ими одурачиваемых.
Мы уже видели в отделе VI (Ислам), что первоначальное магометанство, созданное арабским гением, было по своей положительности и земному характеру чуждо мистическому духу Персии и Сирии, переполненных смесью древнеперсидских, вавилонских, гностических и каббалистических сект и настроений. Эти мистические настроения надавили на ислам очень скоро. Первые халифы — Абу Бекр, Омар, Осман — с необычайной быстротой распространили завоевания на огромные пространства, обращая в новую веру множество христиан, евреев, персов, сириан, как вдруг явилась мысль, что они не законные наследники Магомета, узурпаторы, законный же наследник есть муж дочери Магометовой Фатимы — Али, в которого будто бы переселилась душа Магомета, или дух Божий, живший в Магомете. Эта теория была выдвинута, как уже сказано, обращенным в магометанство евреем Абдаллой ибн Сабба. Пропаганда имела успех, и Али стал халифом. Но он также был убит через пять лет. Это не остановило проповеди Абдаллы, который утверждал, что Али жив, что гром — это его голос, молния — его меч и что он впоследствии снова придет, чтобы наполнить землю правосудием. «Таким образом, — говорит проф. Гутсм, — иудейское учение об Мессии применяется в данном случае к Али. Это учение о скрытом имаме впервые появляется в исламе как будто для того, чтобы дать возможность обманщикам и искателям приключений играть роль посредников» [1], посредников то есть между «скрытым имамом» и верующими, его ожидающими. Эти посредники, как увидим сейчас, разыгрывали очень важную роль.
По толкованию шиитских сектантов, существовавших рядом с правоверными магометанами, истинную власть составляет имам, который есть вочеловечившийся дух Божий, бывший и в Магомете. Таковые имамы, после Али, признавались до седьмого его преемника, Измаила, и считались сектантами своими вождями. Они, по убеждению сектантов, были истинными наследниками Магомета, понимая, однако, наследственность в виде переселения духа Магомета, то есть обитавшего в нем духа Божия. Но на сыновьях пятого имама, Джаффара, у сектантов произошло разногласие. У Джаффара было два сына, из которых старший, Измаил, должен бы наследовать имамат, но был лишен этого своим отцом за пьянство, а потом умер, и имамом был назначен его брат. Однако еще при жизни Измаила часть сектантов утверждала, что отец не мог распоряжаться духом Божиим и что Измаил есть истинный имам. Одним из сторонников его был некто Абдаллах ибн Маймун. Когда Измаил умер, его почитатели, вероятно, рассеялись бы, если бы Абдаллах ибн Маймун не сочинил особой теории, окончательно разработавшей идею о «скрытом имаме».
Этот Абдаллах ибн Маймун был родом какой-то перс из Мидии, или же, может быть, еврей, как говорят некоторые. В душе он не был магометанином, хотя официально им числился в качестве шиита. Уже отец его Маймун был преследуем магометанами за еретичество, не только как шиит, но «зендик». Так назывались последователи новозороастровой веры и вообще «вольнодумцы». По профессии Маймун был глазной врач и занимался какими-то оккультными учениями. Подвергшись преследованиям, он укрылся в Иерусалим, где занимался преподаванием каких-то тайных знаний, выдавая себя за магометанина шиита. Сына своего он воспитал в непримиримой ненависти ко всему арабскому. Сам Абдаллах ибн Маймун, прозванный «каддар», то есть окулист, был последователем гностика Бардесана и мистических учений парсизма с примесью греческой философии. Насколько можно говорить об искренности его убеждений, он свою теорию, основанную на смеси разнородных учений и символического толкования Библии и Корана, создал специально для уничтожения арабского владычества. Соответственно с этой целью он организовал и основанное им общество измаилигов. Профессор А. Мюллер замечает, что он выдумал «дьявольски искусное учение» [2], а К. Казанский говорит, что «главные наследственные черты маймунидов — непреклонность воли, отсутствие совести, глубокое знание человеческой природы, умение ее эксплуатировать и безграничное честолюбие»[3].
Эти качества проявились действительно как в учении, так и в практике измаилитства.
Вычитанная якобы в священных книгах теория Абдаллаха ибн Маймуна гласила, что история мира протекает в семи периодах, из которых каждый имеет своего пророка. Такими пророками были Адам, Ной, Авраам, Моисей, Иисус, Магомет. Теперь идет седьмой период, в который должен явиться седьмой пророк, и последний, то есть Махди. Махди — это то же самое, что Мессия. Посему привлекаемые к учению христиане могли под этим наименованием ждать второго пришествия Христа, евреи могли разуметь своего Мессию, персы — последнее явление Заратуштры. В обществе измаилитов Абдаллах учредил четыре степени посвящения, к которым потом прибавилось еще несколько высших. Каждый неофит ничего не знал о содержании учения следующих степеней, но обязан был повиновением и должен был распространять весть о близгрядущем Махди и вербовать ему последователей.
На первой степени неофит оставался правоверным магометанином, и соблюдение всей обрядности магометанства вообще было строгой обязанностью измаилита даже и тогда, когда он уже узнавал о вздорности и иллюзорности ее. Он должен был казаться в глазах магометанской массы строгим последователем ислама. «Последовательность изучения основ учения, — замечает А. Мюллер, — сильно напоминала правила, существующие в наших масонских ложах» [4].
Истина каждой новой степени открывалась посвящаемому не раньше чем он вполне пропитывался тем, что внушалось предшествующей степенью. Полная же истина не открывалась для большинства никогда, ибо в пять высших степеней принимались люди лишь с самой сильной волей и выдающимися способностями, остальные же так и кончали век в низших степенях. Разумеется, кроме воли и способностей нужно было усвоить точки зрения учения. На низших степенях член ордена оставался правоверным мусульманином, и единственный добавочный пункт веры составляло ожидание Махди и вербование ему приверженцев. Этот ожидаемый Махди был Магомет, сын Измаила. Он действительно куда-то пропал, и Абдаллах объявил, что Магомет Махди перешел в скрытое состояние, назначив его своим наместником, так что правоверные должны пока во всем повиноваться ему, Абдаллаху, во имя Махди. Таким образом, Абдаллах ибн Маймун сделался неограниченным владыкой ордена, низшие степени которого наполнялись фанатическими мусульманами, не имевшими понятия об учении более высоких степеней. Орден скреплялся железной дисциплиной и широко развитым шпионством. Впоследствии, с организацией «гашишимов», к орудиям действия прибавилось и убийство. Владыки ордена жили с царской пышностью, как и члены высших степеней, а их опору составляли наивные фанатики низших степеней, которых они называли своими «ослами».
С переходом на более высокие степени в посвящаемых начинали возбуждать критические сомнения в магометанстве путем обсуждения недоуменных мест Корана и т. п., а также приучать к символическому пониманию текста, при помощи чего можно доказывать что угодно. Строгая тайна учения привела к тому, что оно осталось недостаточно известно истории. Известно, во всяком случае, что постепенно внушалось убеждение в относительности всех религиозных истин, а равно на каждой степени объяснялось, что учение предыдущей степени было только символично, и это доходило до такой степени, что на девятой степени символичным объявлялось даже самое пришествие Махди. Действительное же значение «пришествия Махди» состоит лишь в усвоении людьми полной истины и ее распространении между всеми. На промежуточных ступенях уже раньше объяснялось, что, в сущности, все религии одинаковы и в одинаковой степени содержат истину и ошибки, так как пророки были простые люди, часто ошибавшиеся.
«Можно допустить, — говорит А. Мюллер, — что некоторой смесью древнеперсидских, греко-философских и гностических представлений пользовались с целью постепенно вытравить все прежние религиозные убеждения неофита, так что в конце концов его доводили до абсолютного скептицизма или материализма, в нравственном же отношении превращали в эгоиста и циника»[5].
Должно, однако, оговориться, что если таковы были стремления крупных руководителей измаилитства, то нельзя видеть в этом смысла самой философской доктрины. Для аналогии и уяснения можно вспомнить крайние отрицательные учения нашего времени, которыми легко злоупотреблять, но в которые можно и искренне верить, полагая, например, что, освободившись от всех религиозных представлений и даже от «условной» морали и решивши, что можно делать все, что угодно, люди будут жить гораздо более счастливо. Точно так же можно искренне верить в уподобление Богу, в то, что человек, по существу, есть действительный Бог и т. д. Такие, несомненно искренние, верования существовали и среди измаилитов, как показывает судьба одного из их гроссмейстеров — Гассана II. Точно так же некоторые «даи», прежде чем достичь высоких ступеней власти, десятки лет проводили в величайшей скудости и безвестности. Очевидно, для этого нужно было иметь кое-какие убеждения.
Члены высших степеней назывались «даи». Они были главными миссионерами и правителями, под руководством, конечно, глав ордена.
Общество измаилитов, основанное Абдаллахом ибн Маймуном Каддахом, находилось под главенством сначала его самого, потом сына его Ахмеда и затем — родственника его Саида ибн Хусейна [6], который назвался впоследствии Обейдаллахом и сделался первым так называемым фатимидским калифом Египта, выдавши себя за сына Магомета Махди и себя провозгласивши в Звании Махди. Это было крупнейшим успехом в карьере маймунидов, или каддахов.
Это произошло таким образом. Когда начальником измаилитов стал сын Абдаллаха Ахмет, он послал одного даи в Персию формировать там свое общество. Даи обратил в измаилитство некоего погонщика Хемдана, прозванного Карматом (уродливый или безобразный), который обнаружил необычную энергию и действительно сформировал общество, прозванное его именем — «карматы» и сделавшееся скоро страшилищем Азии. Сам Хемдан впоследствии отказался от деятельности, ибо он искренно думал действовать в пользу скрытого имама Али, а затем убедился, что все совершается из-за интересов маймунидов-каддахов. Но самое общество продолжало существовать, и его даи вели всюду пропаганду. Они распространили измаилитство, между прочим, в Северной Африке, среди берберов, которые низвергли свою владетельную династию и отдали власть Саиду, в это время уже наследовавшему Ахмету в начальствовании измаилитами. Саид живо следил за этими событиями, лично отправился в Африку, и через несколько времени его власти подчинился и Египет. Тогда он объявил себя сыном будто бы Магомета Махди и потомком Али и Фатимы, с которыми не имел ничего общего. Став калифом Египта, он выдавал и себя самого за Махди. Это был человек страшной энергии и жестокости, и власть свою построил на жесточайшей дисциплине и беспрекословном повиновении ему, как облеченному божественным духом Махди. Он убивал самых верных приверженцев своих, если замечал в них проявление малейшей тени самостоятельности. «Лишенный всякого религиозного чувства, — говорит К. Казанский, — он создал и поддерживал в народе новый культ, предметом которого поставил свою собственную особу»[7].
Основанная им династия Фатимидов (не имевшая в действительности никакого отношения к Фатиме) упрочилась и существовала от 909 до 1169 года, когда была уничтожена Саладином. Ее судьбы не входят в наш предмет, так как это было обыкновенное государство, в котором из измаилитских идей утвердилась только разве веротерпимость да иногда проявлялись чудачества вроде того, что полоумный калиф Хаким объявлял себя в 1017 году богом. Вообще же Фатимиды правили не хуже других магометанских династий. Как династия Махди, потомков Али и Фатимы, они считались главами измаилитского мира, но действительными владыками измаилитских сект Азии стали другие лица, вовсе не желавшие работать на пользу египетских калифов.
Эти измаилитские секты, в общем, страшно истощили магометанский мир. Сначала особенно свирепствовали карматы. Они образовали общества совершенно коммунистические, даже введя общность жен, отвергли всякие обряды и религиозные предписания ислама и объявили, что Аллах разрешает им грабить имущество и убивать всех неизмаилитских мусульман. Членами секты делались неимущие из низших классов, которые свирепствовали в Аравии, Сирии, Персии, всех грабя, захватывая жителей в неволю и т. д. По приказанию египетского калифа Обейдаллаха карматы решили уничтожить пилигримство в Мекку, напали на священный город, разграбили его и даже увезли оттуда знаменитый черный камень Каабы, который лишь через несколько лет возвратили магометанам за огромный выкуп. Впоследствии карматы перестали подчиняться Фатимидам, и их могущество постепенно стало уничтожаться.
Но взамен того среди измаилитов выросло новое могущество — гашишимов, или ассасинов{1}.
Основатель этого ордена был некто Гассан ибн Сабба, шиит из Хорасана. Как сказано, Луи Дасте и его подозревает в еврейском происхождении. Во всяком случае, он учился в знаменитой магометанской академии в Нишапуре у известного «суфи» Мовофака, изучал богословие и право. Здесь он считался одним из светил учащихся, вместе с Гасаном ибн Али и Омаром ибн Хайямом.
Они были друзья между собою, хотя потом пошли по разным дорогам. Последние стали учеными и государственными деятелями магометанства. Гассан ибн Сабба сделался измаилитом. Он достиг здесь высоких степеней и важного значения. Через несколько времени он был отправлен властями ордена в Египет к фатимидскому халифу Мастанару и действовал по его поручениям. Но затем за какие-то политические интриги он был посажен в тюрьму и, убежавши оттуда, решился действовать самостоятельно. Хотя явно ему приходилось еще уверять, будто он действует как миссионер фатимидского халифа, но в действительности он решил основать в Азии свою собственную власть.
«Это был, — говорит К. Казанский, — чудовищный пример патологической жестокости, совмещаемой с неисчерпаемой находчивостью, глубоким знанием человеческой природы и с такой силой воли, которая импонировала окружающим, как воля гипнотизера его сомнамбулам»[8].
Захвативши хитростью неприступную крепость Аламут, он там основал свой орден и из этого центра распространял свою власть на огромные пространства. Для того чтобы властвовать над всеми государствами исламизма, Гассан «поставил целью мешать всякой попытке власти улучшать положение вещей в провинциях. Для этого ему понадобилось организовать сложный институт шпионов и провокаторов, которые могли бы всюду заводить интриги при дворах, вносить смуты в народные массы и устранять всякую выдающуюся личность, способную содействовать государственному благу»[9].
В организации секты он прибавил новую степень так называемых «фидаев», обреченных. Они предназначались исключительно для убийств, и в члены их набирались фанатические мусульмане, которые не знали учения секты, а только беспрекословно подчинялись воле Гассана во славу Аллаха. В этом фидаи давали торжественное обязательство и готовы были по первому приказу убивать всякого им указанного или сложить свою голову. Впрочем, для возбуждения их ревности Гассан придумал особый прием. В его неприступном замке был устроен тайный «Магометов рай». Это был роскошный сад, цветущий и благоуханный. Фидая опаивали гашишем и бессознательного переносили в этот рай, где он, очнувшись, находил себя в роскоши и красоте, окруженный прекрасными гуриями. Некоторое время он оставался в раю, наслаждаясь всеми его благами и ласками очаровательных гурий, а потом его снова опаивали гашишем и выносили обратно в то помещение, откуда он был взят, уверяя, что он все время тут спал и только душа его, по молитвам Гассана, возносилась в рай. Ему разъясняли, что смерть на службе Гассана снова перенесет его уже навсегда в это место блаженства. Фидаи всегда выбирались из крепких молодых людей и, побывав в раю, только и мечтали о смерти по приказу Гассана — «горного шейха», как называли начальника ордена[10].
Они всегда были вооружены кинжалами, готовые по приказу «горного шейха» (шейх уль-джебель) убивать назначенных лиц. Ничто не могло от них спасти. Они выслеживали жертву в самых укромных уголках и, умертвив ее, шли с радостью на смерть. Рассказывают, что один из горных старцев показывал крестоносцам в дружеской беседе, как повинуются ему фидаи: по одному знаку его они бросались в пропасть и погибали.
Гашишимы мало-помалу захватили множество укрепленных замков и городов. Впоследствии в Сирии образовались особые центры ордена. В Сирии особенно прославился Синан. Этот Решидиддин Синан воспитывался в Аламуте и, став в Сирии шейхом уль-джебель, проявил необычайные способности и такую же жестокость и бессовестность, как Гассан. Он почитался всеми своими подчиненными как какое-то чудесное, полубожественное существо, возбудив это убеждение различными чудотворными действиями. В них он прибегал иногда к разного рода фокусничеству, но, по-видимому, обладал и действительно какими-то оккультными способностями, как, например, читал закрытые письма, мог слышать на расстояниях и т. п. Вероятно, у него были сильные магнетизерские способности[11].
В общем учении орден ассасинов Гассана не отличался от общеизмаилитских представлений. Но в организации были особенности. Как всегда, к первой степени принадлежали обыкновенные мусульмане, обязанные строго выполнять законы Магомета и ничего не знавшие об учении других степеней. Ко второму разряду принадлежали фидаи. К третьему — рефики, уже несколько ознакомленные с учением. К четвертому относились даи — миссионеры, которые, впрочем, и сами были посвящены в учение не одинаково глубоко. Пятый разряд составляли даильбекиры, занимавшие различные управительные должности. Сам Гассан принадлежал к шестому разряду и назывался «сеидна» — «наш господин» или шейх уль-джебель. К седьмому разряду причислялся не существующий в действительности «скрытый имам».
Тайное учение ордена излагалось в книге, составленной Гассаном, который в ней обнаружил все свои огромные знания, почерпнутые в академии, и весь свой необычайный талант в формировании человеческой мысли и во внушении людям того, что требовалось. Книга разделялась на семь отделов. Сначала в ней излагался сложный курс разнообразных сведений, нужных для пропаганды учения среди лиц разных убеждений и верований. Затем излагались практические правила вербовки в орден, указания на то, как должно воздействовать на людей разного характера, льстя подмеченным в них склонностям и страстям. Третья книга объясняла, каким образом должно постепенно подрывать веру учеников, смущая их разными противоречиями Корана и подводя их к убеждению, что так называемые истины всех религий суть простые выдумки, сочиненные умными людьми в политических целях. В четвертом отделе излагалась система клятв в верности ордену и способы сохранения его тайн. Пятый отдел давал сводку мнений известнейших богословов и ученых, подобранную в целях указать, что все высшие умы разделяли взгляды ордена на ничтожность религиозных истин. В шестом резюмировалось содержание всего предыдущего на предмет практического употребления в пропаганде.
Таким образом, низшим разрядам внушалась нерушимая вера в Коран, беспрекословное повиновение властям ордена и безусловное сохранение его тайн. Замечая же среди этих лиц способность критически относиться к религии, им начинали внушать высшие истины, постепенно доводя до убеждения, что дело не в этих псевдоистинах, а в господстве над людьми.
Орден гашишимов приобрел огромную силу, власть и неисчислимые богатства. Ему принадлежали в разных местах Персии и Сирии десятки крепостей и городов. Все лица, осмеливавшиеся не исполнять требований «горного старца», погибали под кинжалами фидаев, и смерть их выставлялась для мусульманской толпы как доказательство наказания, посылаемого Аллахом за противодействие его верным служителям. Среди погибших таким образом лиц были и могущественные султаны. От фидаев немало пострадали и крестоносцы. Хронологически эпоха господства гашишимов как раз совпадала с крестовыми походами, которые начались в 1096 году, то есть в то время, когда Гассан захватил крепость Аламут (в 1090 году).
Во времена своего величия «горный старец» был грозою восточных государств. Его союза и помощи искали самые могущественные государи. С шейхами уль-джебель имели сношения и короли иерусалимские. Тамплиеры иногда были с ними в союзе, иногда воевали.
Хитроумная система, придуманная Гассаном для своего ордена, держалась в полной целости довольно долго — около 80 лет. Так дела шли при самом Гассане I и при его преемниках — Кеах Бузур Умейде и при Магомете. Но при Магомете в высших сферах гашишимов возникло движение, показывавшее, что среди них были люди, думавшие не только о своих личных выгодах, а искренне веровавшие в истину измаилитской философии. Явилась именно мысль, что пора выставить «невидимого имама» и открыть всему человечеству истинный смысл тайного учения. Замечательно, что во главе движения стоял собственный сын «горного старца» Магомета Гассан II, славившийся ученостью. Он и его приверженцы начали распускать слухи, что именно он, Гассан II, и будет Махди. Планы эти стали известны Магомету, который почувствовал, что намерения сына будут неизбежной гибелью ордена, и свирепо расправился с легкомысленными. Он казнил 250 сторонников сына, сам же Гассан спасся от смерти только тем, что отрекся от своего учения и намерений. Но он сделал это притворно. Когда Магомет умер и Гассан II сделался шейхом уль-джебель, он осуществил свои намерения. В 1163 году он отменил гласно законы ислама, объявил себя явившимся в мир Махди и открыл всем членам ордена великую истину иллюзорности всех религий и их предписаний. Отменяя всю их совокупность, он объявил, что отныне людям все дозволено и нет ничего недозволенного. Нельзя не признать, что нужно было много искреннего убеждения для того, чтобы не побояться применить такой абсолютный нигилизм, не устрашаясь последствий этого ни для человечества, ни для себя лично, и Гассан не усомнился это сделать. Однако последствия оказались не таковы, как он полагал. Все скрепы общественной организации рухнули, и в результате в ордене началась страшная анархия. Все дозволено, все можно делать, нет ничего запрещенного — эта высшая истина произвела хаос умов и совестей. Самый авторитет владык ордена был потрясен, ибо оказалось явным, что доселе они всех обманывали множеством различных способов. «Границы долга и нравственности, — говорит Шустер, — были разрушены. Порок и преступление безбоязненно шествовали по обломкам религии и порядка. Кровожадные инстинкты свирепствовали на просторе, не сдерживаемые никакой уздой». Сам Гассан испытал последствия этого и уже на четвертом году своего правления погиб от кинжала убийцы.
Разоблачение основной тайны ордена отогнало от измаилитов множество лиц и подорвало его силу. Однако он все-таки еще просуществовал несколько десятков лет, утратив идейное значение в магометанском мире и выродившись в простое разбойничье сообщество, грабившее и убивавшее по найму желающих. Властям было трудно справиться с организацией, прочно выработанной и обладавшей сильными средствами действия. В Персии орден ассасинов был истреблен только монгольским ханом Хулагу в 1256 году, а окончательно добил его здесь Тамерлан. В Сирии ассасины были истреблены египетским султаном Бибаром. Впрочем, кое- какие остатки бывших ассасинов существуют и поныне в горах Ливана, уже не практикуя убийств, но все же питая надежду когда-нибудь, при благоприятных обстоятельствах, воссоздать свое былое могущество.
Вероятно, орден ассасинов не мог остаться без некоторого влияния на современные ему тайные общества, в том числе, может быть, и на тамплиеров. Это влияние не могло касаться тайной доктрины. Но пример частного общества, способного захватывать власть над государствами, мог повлиять на тамплиеров, часто сталкивавшихся с ассасинами, то дружа с ними, то воюя. Пример ассасинов мог дать толчок стремлению тамплиеров захватить власть в Палестине, а впоследствии получить такое же господство и в европейских государствах. Пример ассасинов мог иметь значение и для еврейских патриотов, перед которыми носились мечты всемирного владычества Израиля, фактически тогда рассеянного среди чуждых государств.
[1] Проф. Гутсм. Ислам. — Иллюстрированная история религий Шантепи де ла Соссе. Т. I. С. 319.
[2] А. Мюллер. История ислама с основания до новейшего времени. Перевод Медникова. СПб., 1895. Т. И. С. 294.
[3] К. Казанский. Мистицизм в исламе. Самарканд, 1906. С. 195.
[4] А. Мюллер. Указ. соч. Т. II. С. 292.
[5] А. Мюллер. Указ. соч. С. 293.
[6] Антисемит Луи Дасте говорит, что некоторые магометанские писатели называют его евреем (Louis Daste. Les societes secretes et les Juifs. C. 33). (Луи Дасте. Тайные общества и евреи. — Ред.)
[7] К. Казанский. Мистицизм в исламе. С. 195—196.
[8] К. Казанский. Указ. соч. С. 212.
[9] Там же. С. 215.
[10] Георг Шустер. Тайные общества, союзы и ордены. Т. I. С. 159—165.
[11] К. Казанский. Мистицизм в исламе. С. 220 — 224.
Измаилиты и «ассасины»
Один из примечательнейших образчиков тайных обществ с эзотерическим учением представляют магометанские измаилиты с увенчивающим их знаменитым орденом «ассасинов» (гашишим), как их называли европейцы за их обычную практику устранять врагов убийством. Измаилитские секты и отдельные общества, в которые они смыкались, образовались на почве шиитства. Замечательнейшую особенность некоторых составляет сознательное намерение разрушить ислам, пользуясь для этого силами самих магометан, ими одурачиваемых.
Мы уже видели в отделе VI (Ислам), что первоначальное магометанство, созданное арабским гением, было по своей положительности и земному характеру чуждо мистическому духу Персии и Сирии, переполненных смесью древнеперсидских, вавилонских, гностических и каббалистических сект и настроений. Эти мистические настроения надавили на ислам очень скоро. Первые халифы — Абу Бекр, Омар, Осман — с необычайной быстротой распространили завоевания на огромные пространства, обращая в новую веру множество христиан, евреев, персов, сириан, как вдруг явилась мысль, что они не законные наследники Магомета, узурпаторы, законный же наследник есть муж дочери Магометовой Фатимы — Али, в которого будто бы переселилась душа Магомета, или дух Божий, живший в Магомете. Эта теория была выдвинута, как уже сказано, обращенным в магометанство евреем Абдаллой ибн Сабба. Пропаганда имела успех, и Али стал халифом. Но он также был убит через пять лет. Это не остановило проповеди Абдаллы, который утверждал, что Али жив, что гром — это его голос, молния — его меч и что он впоследствии снова придет, чтобы наполнить землю правосудием. «Таким образом, — говорит проф. Гутсм, — иудейское учение об Мессии применяется в данном случае к Али. Это учение о скрытом имаме впервые появляется в исламе как будто для того, чтобы дать возможность обманщикам и искателям приключений играть роль посредников» [1], посредников то есть между «скрытым имамом» и верующими, его ожидающими. Эти посредники, как увидим сейчас, разыгрывали очень важную роль.
По толкованию шиитских сектантов, существовавших рядом с правоверными магометанами, истинную власть составляет имам, который есть вочеловечившийся дух Божий, бывший и в Магомете. Таковые имамы, после Али, признавались до седьмого его преемника, Измаила, и считались сектантами своими вождями. Они, по убеждению сектантов, были истинными наследниками Магомета, понимая, однако, наследственность в виде переселения духа Магомета, то есть обитавшего в нем духа Божия. Но на сыновьях пятого имама, Джаффара, у сектантов произошло разногласие. У Джаффара было два сына, из которых старший, Измаил, должен бы наследовать имамат, но был лишен этого своим отцом за пьянство, а потом умер, и имамом был назначен его брат. Однако еще при жизни Измаила часть сектантов утверждала, что отец не мог распоряжаться духом Божиим и что Измаил есть истинный имам. Одним из сторонников его был некто Абдаллах ибн Маймун. Когда Измаил умер, его почитатели, вероятно, рассеялись бы, если бы Абдаллах ибн Маймун не сочинил особой теории, окончательно разработавшей идею о «скрытом имаме».
Этот Абдаллах ибн Маймун был родом какой-то перс из Мидии, или же, может быть, еврей, как говорят некоторые. В душе он не был магометанином, хотя официально им числился в качестве шиита. Уже отец его Маймун был преследуем магометанами за еретичество, не только как шиит, но «зендик». Так назывались последователи новозороастровой веры и вообще «вольнодумцы». По профессии Маймун был глазной врач и занимался какими-то оккультными учениями. Подвергшись преследованиям, он укрылся в Иерусалим, где занимался преподаванием каких-то тайных знаний, выдавая себя за магометанина шиита. Сына своего он воспитал в непримиримой ненависти ко всему арабскому. Сам Абдаллах ибн Маймун, прозванный «каддар», то есть окулист, был последователем гностика Бардесана и мистических учений парсизма с примесью греческой философии. Насколько можно говорить об искренности его убеждений, он свою теорию, основанную на смеси разнородных учений и символического толкования Библии и Корана, создал специально для уничтожения арабского владычества. Соответственно с этой целью он организовал и основанное им общество измаилигов. Профессор А. Мюллер замечает, что он выдумал «дьявольски искусное учение» [2], а К. Казанский говорит, что «главные наследственные черты маймунидов — непреклонность воли, отсутствие совести, глубокое знание человеческой природы, умение ее эксплуатировать и безграничное честолюбие»[3].
Эти качества проявились действительно как в учении, так и в практике измаилитства.
Вычитанная якобы в священных книгах теория Абдаллаха ибн Маймуна гласила, что история мира протекает в семи периодах, из которых каждый имеет своего пророка. Такими пророками были Адам, Ной, Авраам, Моисей, Иисус, Магомет. Теперь идет седьмой период, в который должен явиться седьмой пророк, и последний, то есть Махди. Махди — это то же самое, что Мессия. Посему привлекаемые к учению христиане могли под этим наименованием ждать второго пришествия Христа, евреи могли разуметь своего Мессию, персы — последнее явление Заратуштры. В обществе измаилитов Абдаллах учредил четыре степени посвящения, к которым потом прибавилось еще несколько высших. Каждый неофит ничего не знал о содержании учения следующих степеней, но обязан был повиновением и должен был распространять весть о близгрядущем Махди и вербовать ему последователей.
На первой степени неофит оставался правоверным магометанином, и соблюдение всей обрядности магометанства вообще было строгой обязанностью измаилита даже и тогда, когда он уже узнавал о вздорности и иллюзорности ее. Он должен был казаться в глазах магометанской массы строгим последователем ислама. «Последовательность изучения основ учения, — замечает А. Мюллер, — сильно напоминала правила, существующие в наших масонских ложах» [4].
Истина каждой новой степени открывалась посвящаемому не раньше чем он вполне пропитывался тем, что внушалось предшествующей степенью. Полная же истина не открывалась для большинства никогда, ибо в пять высших степеней принимались люди лишь с самой сильной волей и выдающимися способностями, остальные же так и кончали век в низших степенях. Разумеется, кроме воли и способностей нужно было усвоить точки зрения учения. На низших степенях член ордена оставался правоверным мусульманином, и единственный добавочный пункт веры составляло ожидание Махди и вербование ему приверженцев. Этот ожидаемый Махди был Магомет, сын Измаила. Он действительно куда-то пропал, и Абдаллах объявил, что Магомет Махди перешел в скрытое состояние, назначив его своим наместником, так что правоверные должны пока во всем повиноваться ему, Абдаллаху, во имя Махди. Таким образом, Абдаллах ибн Маймун сделался неограниченным владыкой ордена, низшие степени которого наполнялись фанатическими мусульманами, не имевшими понятия об учении более высоких степеней. Орден скреплялся железной дисциплиной и широко развитым шпионством. Впоследствии, с организацией «гашишимов», к орудиям действия прибавилось и убийство. Владыки ордена жили с царской пышностью, как и члены высших степеней, а их опору составляли наивные фанатики низших степеней, которых они называли своими «ослами».
С переходом на более высокие степени в посвящаемых начинали возбуждать критические сомнения в магометанстве путем обсуждения недоуменных мест Корана и т. п., а также приучать к символическому пониманию текста, при помощи чего можно доказывать что угодно. Строгая тайна учения привела к тому, что оно осталось недостаточно известно истории. Известно, во всяком случае, что постепенно внушалось убеждение в относительности всех религиозных истин, а равно на каждой степени объяснялось, что учение предыдущей степени было только символично, и это доходило до такой степени, что на девятой степени символичным объявлялось даже самое пришествие Махди. Действительное же значение «пришествия Махди» состоит лишь в усвоении людьми полной истины и ее распространении между всеми. На промежуточных ступенях уже раньше объяснялось, что, в сущности, все религии одинаковы и в одинаковой степени содержат истину и ошибки, так как пророки были простые люди, часто ошибавшиеся.
«Можно допустить, — говорит А. Мюллер, — что некоторой смесью древнеперсидских, греко-философских и гностических представлений пользовались с целью постепенно вытравить все прежние религиозные убеждения неофита, так что в конце концов его доводили до абсолютного скептицизма или материализма, в нравственном же отношении превращали в эгоиста и циника»[5].
Должно, однако, оговориться, что если таковы были стремления крупных руководителей измаилитства, то нельзя видеть в этом смысла самой философской доктрины. Для аналогии и уяснения можно вспомнить крайние отрицательные учения нашего времени, которыми легко злоупотреблять, но в которые можно и искренне верить, полагая, например, что, освободившись от всех религиозных представлений и даже от «условной» морали и решивши, что можно делать все, что угодно, люди будут жить гораздо более счастливо. Точно так же можно искренне верить в уподобление Богу, в то, что человек, по существу, есть действительный Бог и т. д. Такие, несомненно искренние, верования существовали и среди измаилитов, как показывает судьба одного из их гроссмейстеров — Гассана II. Точно так же некоторые «даи», прежде чем достичь высоких ступеней власти, десятки лет проводили в величайшей скудости и безвестности. Очевидно, для этого нужно было иметь кое-какие убеждения.
Члены высших степеней назывались «даи». Они были главными миссионерами и правителями, под руководством, конечно, глав ордена.
Общество измаилитов, основанное Абдаллахом ибн Маймуном Каддахом, находилось под главенством сначала его самого, потом сына его Ахмеда и затем — родственника его Саида ибн Хусейна [6], который назвался впоследствии Обейдаллахом и сделался первым так называемым фатимидским калифом Египта, выдавши себя за сына Магомета Махди и себя провозгласивши в Звании Махди. Это было крупнейшим успехом в карьере маймунидов, или каддахов.
Это произошло таким образом. Когда начальником измаилитов стал сын Абдаллаха Ахмет, он послал одного даи в Персию формировать там свое общество. Даи обратил в измаилитство некоего погонщика Хемдана, прозванного Карматом (уродливый или безобразный), который обнаружил необычную энергию и действительно сформировал общество, прозванное его именем — «карматы» и сделавшееся скоро страшилищем Азии. Сам Хемдан впоследствии отказался от деятельности, ибо он искренно думал действовать в пользу скрытого имама Али, а затем убедился, что все совершается из-за интересов маймунидов-каддахов. Но самое общество продолжало существовать, и его даи вели всюду пропаганду. Они распространили измаилитство, между прочим, в Северной Африке, среди берберов, которые низвергли свою владетельную династию и отдали власть Саиду, в это время уже наследовавшему Ахмету в начальствовании измаилитами. Саид живо следил за этими событиями, лично отправился в Африку, и через несколько времени его власти подчинился и Египет. Тогда он объявил себя сыном будто бы Магомета Махди и потомком Али и Фатимы, с которыми не имел ничего общего. Став калифом Египта, он выдавал и себя самого за Махди. Это был человек страшной энергии и жестокости, и власть свою построил на жесточайшей дисциплине и беспрекословном повиновении ему, как облеченному божественным духом Махди. Он убивал самых верных приверженцев своих, если замечал в них проявление малейшей тени самостоятельности. «Лишенный всякого религиозного чувства, — говорит К. Казанский, — он создал и поддерживал в народе новый культ, предметом которого поставил свою собственную особу»[7].
Основанная им династия Фатимидов (не имевшая в действительности никакого отношения к Фатиме) упрочилась и существовала от 909 до 1169 года, когда была уничтожена Саладином. Ее судьбы не входят в наш предмет, так как это было обыкновенное государство, в котором из измаилитских идей утвердилась только разве веротерпимость да иногда проявлялись чудачества вроде того, что полоумный калиф Хаким объявлял себя в 1017 году богом. Вообще же Фатимиды правили не хуже других магометанских династий. Как династия Махди, потомков Али и Фатимы, они считались главами измаилитского мира, но действительными владыками измаилитских сект Азии стали другие лица, вовсе не желавшие работать на пользу египетских калифов.
Эти измаилитские секты, в общем, страшно истощили магометанский мир. Сначала особенно свирепствовали карматы. Они образовали общества совершенно коммунистические, даже введя общность жен, отвергли всякие обряды и религиозные предписания ислама и объявили, что Аллах разрешает им грабить имущество и убивать всех неизмаилитских мусульман. Членами секты делались неимущие из низших классов, которые свирепствовали в Аравии, Сирии, Персии, всех грабя, захватывая жителей в неволю и т. д. По приказанию египетского калифа Обейдаллаха карматы решили уничтожить пилигримство в Мекку, напали на священный город, разграбили его и даже увезли оттуда знаменитый черный камень Каабы, который лишь через несколько лет возвратили магометанам за огромный выкуп. Впоследствии карматы перестали подчиняться Фатимидам, и их могущество постепенно стало уничтожаться.
Но взамен того среди измаилитов выросло новое могущество — гашишимов, или ассасинов{1}.
Основатель этого ордена был некто Гассан ибн Сабба, шиит из Хорасана. Как сказано, Луи Дасте и его подозревает в еврейском происхождении. Во всяком случае, он учился в знаменитой магометанской академии в Нишапуре у известного «суфи» Мовофака, изучал богословие и право. Здесь он считался одним из светил учащихся, вместе с Гасаном ибн Али и Омаром ибн Хайямом.
Они были друзья между собою, хотя потом пошли по разным дорогам. Последние стали учеными и государственными деятелями магометанства. Гассан ибн Сабба сделался измаилитом. Он достиг здесь высоких степеней и важного значения. Через несколько времени он был отправлен властями ордена в Египет к фатимидскому халифу Мастанару и действовал по его поручениям. Но затем за какие-то политические интриги он был посажен в тюрьму и, убежавши оттуда, решился действовать самостоятельно. Хотя явно ему приходилось еще уверять, будто он действует как миссионер фатимидского халифа, но в действительности он решил основать в Азии свою собственную власть.
«Это был, — говорит К. Казанский, — чудовищный пример патологической жестокости, совмещаемой с неисчерпаемой находчивостью, глубоким знанием человеческой природы и с такой силой воли, которая импонировала окружающим, как воля гипнотизера его сомнамбулам»[8].
Захвативши хитростью неприступную крепость Аламут, он там основал свой орден и из этого центра распространял свою власть на огромные пространства. Для того чтобы властвовать над всеми государствами исламизма, Гассан «поставил целью мешать всякой попытке власти улучшать положение вещей в провинциях. Для этого ему понадобилось организовать сложный институт шпионов и провокаторов, которые могли бы всюду заводить интриги при дворах, вносить смуты в народные массы и устранять всякую выдающуюся личность, способную содействовать государственному благу»[9].
В организации секты он прибавил новую степень так называемых «фидаев», обреченных. Они предназначались исключительно для убийств, и в члены их набирались фанатические мусульмане, которые не знали учения секты, а только беспрекословно подчинялись воле Гассана во славу Аллаха. В этом фидаи давали торжественное обязательство и готовы были по первому приказу убивать всякого им указанного или сложить свою голову. Впрочем, для возбуждения их ревности Гассан придумал особый прием. В его неприступном замке был устроен тайный «Магометов рай». Это был роскошный сад, цветущий и благоуханный. Фидая опаивали гашишем и бессознательного переносили в этот рай, где он, очнувшись, находил себя в роскоши и красоте, окруженный прекрасными гуриями. Некоторое время он оставался в раю, наслаждаясь всеми его благами и ласками очаровательных гурий, а потом его снова опаивали гашишем и выносили обратно в то помещение, откуда он был взят, уверяя, что он все время тут спал и только душа его, по молитвам Гассана, возносилась в рай. Ему разъясняли, что смерть на службе Гассана снова перенесет его уже навсегда в это место блаженства. Фидаи всегда выбирались из крепких молодых людей и, побывав в раю, только и мечтали о смерти по приказу Гассана — «горного шейха», как называли начальника ордена[10].
Они всегда были вооружены кинжалами, готовые по приказу «горного шейха» (шейх уль-джебель) убивать назначенных лиц. Ничто не могло от них спасти. Они выслеживали жертву в самых укромных уголках и, умертвив ее, шли с радостью на смерть. Рассказывают, что один из горных старцев показывал крестоносцам в дружеской беседе, как повинуются ему фидаи: по одному знаку его они бросались в пропасть и погибали.
Гашишимы мало-помалу захватили множество укрепленных замков и городов. Впоследствии в Сирии образовались особые центры ордена. В Сирии особенно прославился Синан. Этот Решидиддин Синан воспитывался в Аламуте и, став в Сирии шейхом уль-джебель, проявил необычайные способности и такую же жестокость и бессовестность, как Гассан. Он почитался всеми своими подчиненными как какое-то чудесное, полубожественное существо, возбудив это убеждение различными чудотворными действиями. В них он прибегал иногда к разного рода фокусничеству, но, по-видимому, обладал и действительно какими-то оккультными способностями, как, например, читал закрытые письма, мог слышать на расстояниях и т. п. Вероятно, у него были сильные магнетизерские способности[11].
В общем учении орден ассасинов Гассана не отличался от общеизмаилитских представлений. Но в организации были особенности. Как всегда, к первой степени принадлежали обыкновенные мусульмане, обязанные строго выполнять законы Магомета и ничего не знавшие об учении других степеней. Ко второму разряду принадлежали фидаи. К третьему — рефики, уже несколько ознакомленные с учением. К четвертому относились даи — миссионеры, которые, впрочем, и сами были посвящены в учение не одинаково глубоко. Пятый разряд составляли даильбекиры, занимавшие различные управительные должности. Сам Гассан принадлежал к шестому разряду и назывался «сеидна» — «наш господин» или шейх уль-джебель. К седьмому разряду причислялся не существующий в действительности «скрытый имам».
Тайное учение ордена излагалось в книге, составленной Гассаном, который в ней обнаружил все свои огромные знания, почерпнутые в академии, и весь свой необычайный талант в формировании человеческой мысли и во внушении людям того, что требовалось. Книга разделялась на семь отделов. Сначала в ней излагался сложный курс разнообразных сведений, нужных для пропаганды учения среди лиц разных убеждений и верований. Затем излагались практические правила вербовки в орден, указания на то, как должно воздействовать на людей разного характера, льстя подмеченным в них склонностям и страстям. Третья книга объясняла, каким образом должно постепенно подрывать веру учеников, смущая их разными противоречиями Корана и подводя их к убеждению, что так называемые истины всех религий суть простые выдумки, сочиненные умными людьми в политических целях. В четвертом отделе излагалась система клятв в верности ордену и способы сохранения его тайн. Пятый отдел давал сводку мнений известнейших богословов и ученых, подобранную в целях указать, что все высшие умы разделяли взгляды ордена на ничтожность религиозных истин. В шестом резюмировалось содержание всего предыдущего на предмет практического употребления в пропаганде.
Таким образом, низшим разрядам внушалась нерушимая вера в Коран, беспрекословное повиновение властям ордена и безусловное сохранение его тайн. Замечая же среди этих лиц способность критически относиться к религии, им начинали внушать высшие истины, постепенно доводя до убеждения, что дело не в этих псевдоистинах, а в господстве над людьми.
Орден гашишимов приобрел огромную силу, власть и неисчислимые богатства. Ему принадлежали в разных местах Персии и Сирии десятки крепостей и городов. Все лица, осмеливавшиеся не исполнять требований «горного старца», погибали под кинжалами фидаев, и смерть их выставлялась для мусульманской толпы как доказательство наказания, посылаемого Аллахом за противодействие его верным служителям. Среди погибших таким образом лиц были и могущественные султаны. От фидаев немало пострадали и крестоносцы. Хронологически эпоха господства гашишимов как раз совпадала с крестовыми походами, которые начались в 1096 году, то есть в то время, когда Гассан захватил крепость Аламут (в 1090 году).
Во времена своего величия «горный старец» был грозою восточных государств. Его союза и помощи искали самые могущественные государи. С шейхами уль-джебель имели сношения и короли иерусалимские. Тамплиеры иногда были с ними в союзе, иногда воевали.
Хитроумная система, придуманная Гассаном для своего ордена, держалась в полной целости довольно долго — около 80 лет. Так дела шли при самом Гассане I и при его преемниках — Кеах Бузур Умейде и при Магомете. Но при Магомете в высших сферах гашишимов возникло движение, показывавшее, что среди них были люди, думавшие не только о своих личных выгодах, а искренне веровавшие в истину измаилитской философии. Явилась именно мысль, что пора выставить «невидимого имама» и открыть всему человечеству истинный смысл тайного учения. Замечательно, что во главе движения стоял собственный сын «горного старца» Магомета Гассан II, славившийся ученостью. Он и его приверженцы начали распускать слухи, что именно он, Гассан II, и будет Махди. Планы эти стали известны Магомету, который почувствовал, что намерения сына будут неизбежной гибелью ордена, и свирепо расправился с легкомысленными. Он казнил 250 сторонников сына, сам же Гассан спасся от смерти только тем, что отрекся от своего учения и намерений. Но он сделал это притворно. Когда Магомет умер и Гассан II сделался шейхом уль-джебель, он осуществил свои намерения. В 1163 году он отменил гласно законы ислама, объявил себя явившимся в мир Махди и открыл всем членам ордена великую истину иллюзорности всех религий и их предписаний. Отменяя всю их совокупность, он объявил, что отныне людям все дозволено и нет ничего недозволенного. Нельзя не признать, что нужно было много искреннего убеждения для того, чтобы не побояться применить такой абсолютный нигилизм, не устрашаясь последствий этого ни для человечества, ни для себя лично, и Гассан не усомнился это сделать. Однако последствия оказались не таковы, как он полагал. Все скрепы общественной организации рухнули, и в результате в ордене началась страшная анархия. Все дозволено, все можно делать, нет ничего запрещенного — эта высшая истина произвела хаос умов и совестей. Самый авторитет владык ордена был потрясен, ибо оказалось явным, что доселе они всех обманывали множеством различных способов. «Границы долга и нравственности, — говорит Шустер, — были разрушены. Порок и преступление безбоязненно шествовали по обломкам религии и порядка. Кровожадные инстинкты свирепствовали на просторе, не сдерживаемые никакой уздой». Сам Гассан испытал последствия этого и уже на четвертом году своего правления погиб от кинжала убийцы.
Разоблачение основной тайны ордена отогнало от измаилитов множество лиц и подорвало его силу. Однако он все-таки еще просуществовал несколько десятков лет, утратив идейное значение в магометанском мире и выродившись в простое разбойничье сообщество, грабившее и убивавшее по найму желающих. Властям было трудно справиться с организацией, прочно выработанной и обладавшей сильными средствами действия. В Персии орден ассасинов был истреблен только монгольским ханом Хулагу в 1256 году, а окончательно добил его здесь Тамерлан. В Сирии ассасины были истреблены египетским султаном Бибаром. Впрочем, кое- какие остатки бывших ассасинов существуют и поныне в горах Ливана, уже не практикуя убийств, но все же питая надежду когда-нибудь, при благоприятных обстоятельствах, воссоздать свое былое могущество.
Вероятно, орден ассасинов не мог остаться без некоторого влияния на современные ему тайные общества, в том числе, может быть, и на тамплиеров. Это влияние не могло касаться тайной доктрины. Но пример частного общества, способного захватывать власть над государствами, мог повлиять на тамплиеров, часто сталкивавшихся с ассасинами, то дружа с ними, то воюя. Пример ассасинов мог дать толчок стремлению тамплиеров захватить власть в Палестине, а впоследствии получить такое же господство и в европейских государствах. Пример ассасинов мог иметь значение и для еврейских патриотов, перед которыми носились мечты всемирного владычества Израиля, фактически тогда рассеянного среди чуждых государств.
[1] Проф. Гутсм. Ислам. — Иллюстрированная история религий Шантепи де ла Соссе. Т. I. С. 319.
[2] А. Мюллер. История ислама с основания до новейшего времени. Перевод Медникова. СПб., 1895. Т. И. С. 294.
[3] К. Казанский. Мистицизм в исламе. Самарканд, 1906. С. 195.
[4] А. Мюллер. Указ. соч. Т. II. С. 292.
[5] А. Мюллер. Указ. соч. С. 293.
[6] Антисемит Луи Дасте говорит, что некоторые магометанские писатели называют его евреем (Louis Daste. Les societes secretes et les Juifs. C. 33). (Луи Дасте. Тайные общества и евреи. — Ред.)
[7] К. Казанский. Мистицизм в исламе. С. 195—196.
[8] К. Казанский. Указ. соч. С. 212.
[9] Там же. С. 215.
[10] Георг Шустер. Тайные общества, союзы и ордены. Т. I. С. 159—165.
[11] К. Казанский. Мистицизм в исламе. С. 220 — 224.