ПРИЛОЖЕНИЕ №18 Греция.
Бог в греческой мифологии (По Трубецкому)
И вечное, нестареющее и бессмертное, оно всем правит и постольку может рассматриваться как божество, и тем не менее оно есть телесное начало, одаренное вечным движением... (С. 78).
Анаксимен. Ничего заслуживающего внимания.
Пифагор. Толком мало что известно.
«То немногое, что мы знаем о его религиозном учении, заставляет его сближать с орфиками, хотя, по-видимому, главным божеством союза был Аполлон, и хотя возможно, что учение о душепереселении было заимствовано орфиками от Пифагора. Во всяком случае, и здесь, и там религиозной целью служит спасение души.
Это последняя есть бессмертное демоническое существо, падшее в земной мир и в наказание заключенное под стражу в темницу тела. Душа не имеет необходимого отношения к телу, в котором живет, она может переселяться и в другие тела. По смерти, разлучившись с телом, душа получает возмездие в загробном мире, а по истечении определенного срока воплощается вновь в каком-либо другом человеческом или даже животном теле... Освобождение от душе- скитания, приобщение бессмертию богов - было главной целью, а средством служило не одно нравственное, но и, прежде всего, ритуальное очищение... (С. 89-90).
Примечание мое. Но где же тут, собственно, Бог? И что такое за «боги», к бессмертию которых должно приобщиться? Ничего не известно.
Примечание мое. Гераклит сказал: «Многознание уму не научает, иначе оно бы научило Гезиода и Пифагора, а также и Ксенофана и Гекатея». «Пифагор более всех подвизался в учености и сочинил свою премудрость: многознание и злохудожество...» (С. 85).
Мнение любопытное, ибо Гераклит был весьма умен.
«Философия пифагорейцев была дуалистическая. Правда, она постулировала гармонию, сочетающей противоположности. Раз существует «космос» — стройный мировой порядок, существует и гармония, каким бы образом она ни возникала. Но это, очевидно, не объяснение...
Примечание мое. Это не «объяснение», из отсутствия объяснения не вытекает еще дуализм, если только люди заявляют, что у них нет дуализма, а есть гармония, которой причин они не знают.
Гераклит. Несмотря на идею Логоса, я не вижу у Гераклита понятия о боге.
«Единое Гераклита, к которому сводится все, определяется как «мудрое», и нужно «познать разумную мысль, могущую править всем через все». Этот мироправящий разум иногда получает у Гераклита специальное наименование - «логос, или слово» (С. 111).
Примечание Трубецкого. Трудно передать этот греческий термин, буквально означающий «слово», одним равнозначущим русским выражением. Ближе других - «рассуждение», как в смысле «речь», «слово о чем-нибудь», так и в смысле «разум» и в смысле «отношение» (в рассуждении - в отношении).
Примечание мое. Но дело в том, что внутренний закон явлений еще не предполагает «Бога». Закон явлений, понятно, «правит», в том смысле, что все по нему совершается. Но это еще не «Бог». С понятием о Боге неразрывно связана воля личная, так что во всех случаях, когда «внутренний закон» правит безусловно, без возможности изменения или нарушения, то там именно нет Бога. Бог может установить закон, неизменный для других, но Сам может его изменить, пересоздать, или, в противном случае, Бога нет.
Трубецкой довольно путает вопрос о религии Гераклита. Собственные слова Гераклита: «Единое мудрое одно. Оно и не хочет и хочет называться именем Зевса». Трубецкой толкует: оно не допускает этого имени, поскольку оно отлично от Зевса мифологии или народной религии, и оно допускает его поскольку (греч.) (поэт. Зевс) значит «жизнь» (греч.) Божество, божественное всеединство, есть жизнь, с точки зрения Гераклита. Далее слова Гераклита:
«Чьих слов я не слыхал, никто не дошел до того, чтобы познать, мудрое есть от всего отрешенное».
Отсюда Трубецкой выводит, что Гераклитово божество и едино со всем, и отрешено, имманентно и трансцендентно. «Как соединяются эти противоположные определения в уме Гераклита - мы в точности не знаем» (С. 112).
Думаю, что никак не соединялись, потому что противоположности этой совсем не было. «Мудрое» и «логос», как закон явлений, отрешено от частностей явлений, то есть во все изменчивости явлений остаются вечны и постоянны. Если «Зевс» есть «жизнь», то внутренний закон можно назвать «Зевсом». Если же «Зевс» есть нечто иное, то «мудрое» его именем не может называться. Такова, думаю, мысль Гераклита.
Трубецкой указывает (С. 118), что Гераклит имел религию, и даже своего рода «мистицизм», хотя сам же признает его «пантеистом». Он верил, говорит Трубецкой, в богов и демонов, в мантику, в проявление разума через человека, даже в Дельфийского оракула. Но боги, демоны, сам оракул - все это могли быть духовные существа, как есть человек и животные. Мудрое, то есть внутренний закон может проявляться через человека, потому что этот закон все проникает, и, вероятно, не через одного человека может проявляться. Но все это не значит, чтобы эти мелкие духовные явления - были самим «единым мудрым», каковое состоит лишь в вечном законе, строе движения естества, в разуме движения вещества. А что такое этот «строй», который собственно и есть «разум»?
В своем учении о круговороте вещества Гераклит, по мне, весьма ясно показывает, что его «единое мудрое» вовсе не есть Бог. Основу всего у Гераклита составляет огонь. Надо сказать, что этот термин означал у него нечто поумнее простого «пламени», а именно «высшую степень энергии молекулярного движения». Тогда его учение ясно.
Основа всего - огонь. Он изменяется качественно «обменивается» на вещи, как «золото на товары», вещи являются как бы его эквивалентами. Огонь, угасая, обращается в воду и через нее в землю, чтобы затем, воспламеняясь, переходить в воду, испарения и снова в огонь. «Этот строй один и тот же для всех вещей, — говорит Гераклит, — не создал никто из богов или людей, но был всегда, и есть, и будет вечно живой огонь, воспламеняющийся определенными мерами[1] и угасающий определенными мерами» (С. 113).
Душа наша, по Гераклиту, — есть испарение, то «испарение, из которого она слагает все вещи». Человек и весь состоит из разных состояний огня, разгорающегося или угасающего: его тело состоит из угасшего огня, то есть земли и воды, а душа из огненного испарения. Человек извлекает эти испарения из своего тела и окружающего мира. Таким образом поддерживается связь нашей души с душой, разлитой в целом. «Границ души не найдешь, — говорит Гераклит, — хотя бы исходив все дороги, столь глубокий в ней разум» (С. 116).
«Границы индивидуальной души теряются в общем разумном начале - психология переходит в космологию и теологию» (С. 116). Но ни в психологии, ни в космологии, ни в теологии - Бога не найдешь.
Это более материализм, чем пантеизм. Это атеизм, признающий существование духовный свойств естества.
Элейская школа. Ксенофан, Парменид, Зенон, Мелисс
«Истинный бог не может ни возникать, ни уничтожаться... Нельзя говорить и о господстве одних богов над другими». Ксенофан отрицает политеизм. Отрицает и мистику пифагорейства, и переселение душ. Учение самого Ксенофана можно определить как пантеистический монизм. «Все едино» и «единое есть бог». ...Истинное божество есть единое вечное беспредельное начало. Оно есть подлинное божество, не умирающее, не рождающееся, не похожее на смертных ни видом, ни разумом. Ксенофан приписывает ему всевидение, всеведение, всемогущество... Единое беспредельно и неподвижно... Это единое есть — все. Оно есть единство всего неба, всех вещей, объемлемых миром. Беспредельное отождествляется с миром, окруженным необъятным небом (С. 123).
Относительно происхождения отдельных существ - неизвестно.
Парменид по духу напоминает Веданты и Упанишады, но, впрочем, неясно, что он думает о душе, судьбе мира и т. п.
Вообще эти элейцы мне не по душе. Ни к чему, да и пишут все в стихах.
Из Сицилии. Много пифагорейского. Но Богу, как и у них, не видать.
Он «признает четыре стихии, это вечные постоянные элементы всего существующего, качественно и количественно неизменные.
Из них состоят все существа без исключения. Сами «боги долговечные» состоят из них, так же как растения и животные. Он остается на почве античного гилозоизма, признавая свои стихии живыми или чувствующими...» (С. 148).
Есть в них две силы - Любовь и Вражда, которые весомы и протяженны. «Происхождение мира объясняется совместным действием этих сил, каждая из которых роковым образом в силу «вечной клятвы» (???) получает преобладание. При неограниченном господстве Любви, отдельных существ и вещей не существует, потому что все находится в слитном состоянии, в неподвижном покое Сфероса» (С. 149-150). Господство Вражды также все разрушает. «Космос возникает лишь при совместном действии Любви и Вражды» (С. 150). Эмпедокл при этом верит в бессмертие и переселение души. Но Бога и тут не видно. Всем властвует гилозоистическая природа.
Атомисты. Леркил, Демокрит
«Учение атомистов представляет собой самое простое и первоначальное выражение чистого материализма» (С. 152).
В отношении богов: «Атомисты допускают существование живых существ, превосходящих человека размерами, красотою и вместе тонкостью своего телесного строения и разумностью; таковы боги Демокрита, «живые идолы» или образы, населяющие атмосферу» (С. 161). Бессмертия и будущей жизни нет.
Анаксагор. Он по обвинению в атеизме был в тюрьме и ушел из Афин. Его безбожие заключалось в метеорологии. Однако в философии его все-таки не видно Бога.
Он, подобно множеству других, повторяет: «Никаких новых вещей или веществ не может возникать, и никакие действительно существующие вещества не могут уничтожаться, ибо никакая вещь не происходит и не уничтожается, но смешивается и отделяется от существующих вещей. Таким образом правильно было бы назвать происхождение смешением, а уничтожение разделением» (С. 170).
Подобно Эмпедоклу, Анаксагор отделил движущую силу от материи. Эта сила не присуща элементам внутренне, но стоит вне их. Анаксагор определил ее как Мировой Дух или Ум (Нус). Раз из материальных свойств движение необъяснимо, то причиною его нужно признать причину нематериальную (С. 173).
Ум (Нус) есть начало движения. Определения его противоположны определениям вещества. Дух бесконечен, деятелен и не бывает пассивным предметом действия. Бесконечность, простота, чистота, разумность и мощь составляют особенности его природы: он проникает всюду, ведает все, зиждет все, он автократор, самодержец.
«Но Ум признается им только для того, чтобы объяснить начало движения в качестве механического агента» (С. 176).
В Федоне Платона Сократ говорит, что Анаксагор «не делает из Ума никакого употребления», а все объясняет из чисто материальных причин (С. 176).
О Боге - ни полслова. А Нус его действительно только «термин». Не все ли равно заключается ли Ум в материи, или находится вне ее, если он реально есть только движущая сила?
Диоген (неразборч.). О Боге ничего не говорится.
Какая-то чепуха: «...» По моему мнению, стихийное начало, обладающее разумностью, есть то, что люди называют воздухом, и оно- то всем правит и обладает. Ибо оно именно и есть бог, как я полагаю, везде присутствующий, все устрояющий, сущий во всем» (С. 179). Это называется: у всякого барона своя фантазия.
Софисты. Протагор Горгий. (Конец V в.). Скептицизм, поверхностный рационализм и, в общем, пустота.
Сократ. Воплощенное искание истины, как сказал Платон. Но многие ученики его верят. Платон в Федре свидетельствует, что в последний день, прощаясь с учениками, Сократ беседовал с ними о бессмертии (С. 231).
Киническая школа
Основатель Антисфен. Ученик его Диоген Синопский., затем Кратес, Менедем, Менипп.
Диоген - «сумасшедший Сократ», как его называли. Антисфен - агностик - доказывал невозможность знания, да и ненужность его: «добродетель достаточна для счастья» (С. 240).
В чем добродетель? Благо человека только то, что его. Ни имущество, ни даже жизнь - ни его. Его только свобода. Посему добродетель - прежде всего сила. Киники отвергали всякий комфорт, потребность любви, дружбы, любовь к отечеству, брак, семью, чувства приличия, стыдливости и т. д. Они отрицали искусства, науки, культуру, государство. Народных богов они прямо оскорбляли. Впрочем, верили в некоего Бога. «По природе есть только один Бог, или Разум, не похожий ни на что видимое, все прочие боги суть искусственные продукты человеческого общества, существующие только в силу человеческих законов и установлений (С. 243, 244, 245, 246).
«Киническое учение есть крайний индивидуализм, который в своем последовательном развитии приводит к социальному и моральному аморфизму» (С. 247). Зачем же проповедовали киники? «Они видят в своем подвижничестве высшую миссию: философ есть посланник Зевса (Примеч. Собственно, в греческом тексте стоит не Зевс, а Бог (греч.)), врач, целитель душ, освободитель человечества, пророк истины» (С. 247).
Киренская школа. Аристипп. «Цель жизни в наслаждении», для того, чтобы достигнуть наибольшего наслаждения, нужно производить правильную расценку удовольствий (С. 248).
Отсюда впоследствии родился эпикуреизм.
...же полагает, что «Платон признавал единого верховного Бога, отождествляя его с идеей блага» (С. 40). Доказательства этого плоховаты: так как выше идеи блага нет ничего, так как она служит конечной причиной и первым началом всего сущего - то и выходит, что она есть Бог... Это слишком (неразборч.).
Создание природы описывается так: «Демиург (откуда он взялся?) создал душу мира из смеси пребывающего идеального и делимого материального мира» (С. 41). Затем в детски невежественной (неразборч.) описывается, как демиург распределил эту смесь по Вселенной.
Немало и противоречий.
«Мир (созданный демиургом) есть живое существо, вечно блаженное, существующее в бесконечном времени, соответствующее идее жизни. Мир есть чувственное божество, как его называет Платон (С. 44).
Душа бессмертна. В ней борются два влечения: к божественному и вечному и к земному, материальному. Душа сначала воплощается в человеческом теле (по собственному желанию), после 1000 лет жизни - она либо несет наказание, либо вкушает блаженство. После трех добродетельных жизней на земле душа возвращается в небесные сферы, откуда «рок» через 10000 лет снова ниспошлет ее на землю (С. 46). Это пифагорейское учение палингенезии, периодической вечности.
Примечание. Это весьма путанный индуизм.
«Истинное знание, по Платону, черпается не из внешних впечатлений, а изнутри души» (47).
Примечание. Это типичнейшее учение йогов.
«Душа полупила начало не в земном, а в высшем мире. Жизнь в чувственном мире рождает для нее множество всяких бедствий и зол... Задача человека заключается в освобождении души от всего телесного... и возвратиться к своему первобытному состоянию» (С. 49).
Как же это мир «вечно блаженное» существо?
Вообще, вот ступени, через которые прошел Платон:
«Сначала наивный эвдемонизм. Затем разрыв с ним, требование абсолютной морали, обличение общества, осудившего Сократа... Вера в конечную гармонию добродетели остается, но «мысль направляется в сверхчувственные области, где нет плоти, где живет правда (С. 50). Тут проповедуется бегство от мира. Но потом Платон возвращается снова к своему эвдемонизму (С. 51), проповедуя одно усовершенствование общества.
В последний период Платон сблизился с пифагорейцами, отождествил свои идеи с числами. Миросозерцание стало более мрачно. «Платон признает наряду с разумной, доброй душой и благим Богом, действие злой души во вселенной. Зло в мире есть общее начало. И как все доброе, целесообразное в природе необъяснимо без признания доброй души, благого разума, так и присутствие зла в мире, злые стремления, сопротивления благу указывают на существование злой души, злого начала» (С. 62).
Аристотель. «Есть первое движущее. Оно вечно, как само движение. Оно нематериально. Бестелесная энергия есть мысль. Самодеятельность божества в мышлении, энергия этой мысли есть ее вечная жизнь. Это начало движет мир не механическими толчками, а как внутренняя цель. Божество движет непосредственно лишь верхнюю сферу. Аристотель помещал божество за пределами высшего неба. Бог Аристотеля не есть личный Бог: это лишь конечное условие мирового движения. Это «философская отвлеченность» (С. 92-93).
«Душа неотделима от тела, немыслима без него» (С. 98). Есть три рода души: растительная, животная, разумная. «Душа произошла вместе с телом и кончается вместе с ним. Разум не имеет ни начала, ни конца, отделим от тела и не имеет индивидуальности (С. 100).
В общей сложности - тут нет Бога в нашем смысле.
Стоики. Основатель Зенон. Среди других интересен Хризипп (331-251 гг. до P. X.), которого ученики Антипатр и Архидем занесли 7Q4 стоицизм в Рим и в Вавилон (С. 116).
«У Платона не только дух, но и материя была бестелесна. У стоиков и материя, и дух суть тело... Даже аффекты и добродетели души представлялись им телесными. Все этого своего рода тонкие материи или токи... Бог не существует без вещества, и вещество не существует без Бога, единого зиждущего начала... Божество... представлялось стоикам в одно и то же время как физическая субстанция, из которой образуется тело вселенной, и как универсальный логос, который определяет собою формы свойства, отношения и законы вещей, одушевляя природу и сообщая сознание организмам (С. 123)...
«Бог есть мир, Бог есть все вещи и вместе с тем он есть деятельное творческое начало мира, лучшая, превосходнейшая часть его. Он есть часть и целое... Он обнимает в себе всех богов, все силы, все стихии» (С. 124).
Божество стоиков является как разумный дух-нус... а также и физическая сила, действующая во Вселенной, отождествляется, как у Гераклита, с мировым порядком. Все проникающий логос отождествляется с судьбой или роком... Этот логос, образующий вещество в целесообразный организм, — сам должен быть для этого физической силой, телесным началом, особого родом вещественной спермой. Всемирный Логос есть семя мира, он заключает в себе все- частные логосы - семена всех вещей. Эти «сперматические логосы» исходят из него и возвращаются к нему, и через их посредство он зиждет и образует все (С. 125).
Мораль стоиков см. с. 130.
Эпикур. С. 342-260.
«Миросозерцание Эпикура строго материалистическое. Счастье человека в его личном блаженном состоянии. Мир есть механическая система движущихся атомов» (С. 133).
«Жизнь человека ограничена настоящею действительностью» (135).
Скептицизм. (С. 365-275)
Пиррон. Все вещи необъятны, о них нельзя судить ни истинным, ни ложным образом. Воздержание от всякого суждения есть наиболее достойное для философа поведение по отношению к вещам. За таким поведением следует невозмутимость духа - атараксия (С. 139).
Эклектизм. Не стоит обрисовки.
После того начинаются веяния мистически религиозные.
ГРЕЧЕСКИЕ МИСТЕРИИ (С.Н. Трубецкой. Собрание сочинений. Т. 5-6. Курс истории древней философии)
Культ Диониса
Дионис, Вакх - бог фракийского и фригийского происхождения. Но есть указания на его связь с Востоком. Вакхическая стопа, вакхический стих - родственен по размеру с восточным, которым написана поэма Фирдуси (Брокгауз).
О самом Вакхе рассказывают, что он «возмужав, прошел все страны, проник в пределы самой Индии» (Петискус. Олимп. С. 216). Одно из изображений Вакха называется «Индийским Вакхом» (Петискус. С. 222).
В Рим Вакх проник с Южной Италии через греческое посредничество.
Элевзинские таинства. «Старинные сельские празднества в честь великой Матери Земли и богов, живущих под землею» (Кн. Трубецкой). Многие обряды у самых различных народов представляют поразительные сходства и связываются с однородными представлениями, указывающими на общий источник (С. 59). В VI веке Дионис входит в Элевзинский культ. Особенную пышность принимают празднества со времен Пизистрата.
«Свое преимущественное значение элевзинский культ приобрел, главным образом, благодаря тому, что с ним соединялись обетования загробного блаженства. Уже в начале VII века, в гимне в честь Деметры, где нет еще следов Диониса в Элевзине, посвященные, узревшие таинства, признаются блаженными, ибо не имеющие части в них не имеют и равного с ними жребия после смерти в царстве Аида» (С. 60). В таинствах «возникает своего рода религиозное общество, отличное от гражданского, особый духовный союз, принадлежность к которому обусловливается... посвящением» (С. 60). «Та же особенность замечается и в других местностях Греции, в мистериях, развившихся в различных местностях Греции из различных старинных замкнутых культов или культов пришлых» (С. 61).
Кн. Трубецкой полагает: «Никакого тайного учения ни в вакхических оргиях, ни в элевзинских таинствах не преподавалось: были тайные действия, обряды, символы, жертвы, может быть заклинания, магическая сила которых требовала строго соблюдения тайны. Но никакого богословского учения не было и не могло быть: гнозис мистиков был практическим и сводился к усвоению тех или других обрядов и формул, обеспечивающих человеку высшую помощь и всякие блага в этом мире и за гробом.
...Тем не менее... «Новое религиозное движение, усваивая старинные формы или иноземные обряды, могло вызвать потребность в учении, представляющем оправдание и обоснование означенных форм и обрядов» (С. 61). «Такого рода учения мы находим в кружках орфиков, по-видимому, уже в VI веке, хотя начатки его, как и начатки самой секты, могут относиться и к еще более ранней эпохе» (С. 61).
Примечание. Тут у кн. Трубецкого, как и в некоторых других местах, — очень курьезный оборот мышления. Ему кажется, что сначала является обряд, а потом доктрина, его осмысливающая. В действительности всегда может быть только наоборот, и пока нет доктрины, невозможно появление обряда, составляющего всегда ни что иное, как символическую формулировку доктрины.
Орфики. Геродот (кн. 2, ст. 81). Говоря о том, что в Египте считается грешно входить в храм в шерстяных одеждах (и хоронить покойников), замечайте: «В этом отношении обычаи египтян согласуются с орфическими и вакхическими обрядами, в сущности, египетскими и пифагорейскими: посвященному в эти таинства грешно быть погребенным в шерстяных одеждах. Об этом обычаи, впрочем, существует священное сказание» (В моем Геродоте. Т. 1. С. 157).
Орфики. Кн. Трубецкой. Курс истории древней философии.
«Орфическая литература слагалась тысячелетнего периода, причем с самого начала была апокрифической и анонимной. ...Древнейшие произведения могут быть относимы уже к VI до P. X., а следы орфических идей и влияний указываются уже в позднейших частях гомеровского эпоса. В VI веке, по-видимому, уже существовали теогония и эсхатология в описании «хождения» Орфея в преисподнюю и ряде других дидактических поэм, гимнов и оракулов Орфея и его ученика Мусея, оракулов, которые уже тогда собирались в особые сборники»... «Указанное движение развивалось одновременно в нескольких различных местностях, между которыми существовал невидимый духовный обмен, поддерживались деятельные сношения... В Кротоне мы находим место зарождения пифагорейского союза, религиозное учение которого сливается с орфическим настолько, что уже в древности между ними трудно было провести границу... Орфические верования держались близ. Кротона в IV веке» (С. 61-62).
Кн. Трубецкой полагает почему-то, что орфизм удовлетворял «новой» потребности в «религиозном гнозисе и откровении». Ни из чего не видно, чтобы тут было нечто «новое». «Древним носителем такого откровения является мифический певец Орфей, а предметом откровения служит вопрос о Божестве, его отношении к миру и человеческой душе. Орфическая теогония представляет значительно сходство с теогонией Гезиода». «Это своего рода богословская система, в основании которой лежало представление о едином всеобъемлющем божественном начале, поглощающем в себе различенные божества греческие, фракийские, фригийские, новые и старые, мужские и женские, представление несомненно получающее пантеистический характер». «В древнейшей редакции, как и в Илиаде, первою четою богов являются Океан и Гефида... В начале всего существовало Время (Хронос), Эфир и беспредельный Хаос. Под эфиром разумелась светлая небесная стихия, под Хаосом темная туманная бездна. Время образует из них серебряное яйцо, из которого выходит двуполый змий, носящий множество имен, Протогон, Эрос, Эрикапей, Приап, Мэтис, Фаэтон, Фанес. От него происходит все: он рождает Ночь, а от нее Небо и Землю, он создает людей и животных и сияет в солнце на небесах». В отличие от Гезиода «Зевс по совету Ночи, победив Кроноса, поглощает в себя первородного Змия Фанеса, а с ним и всю вселенную, чтобы затем вновь произвести из себя все существующее и всех богов. Все происходит от Зевса, и следовательно он содержится во всем». Зевс первый и последний, Зевс глава, Зевс Царь, Зевс середина, из Зевса же все создано, Зевс основание земли и светлого неба, Зевс родоначальник всего сущего, он «сила огня», «корень моря, солнце и луна, дыхание всего. В его очах живут бессмертные боги и смертные люди, все что было и все что будет».
Главное божество орфиков, Дионис Загревс произошел от Зевса Змия и Персефоны. Гера послала титанов, которые растерзали Диониса - «так объясняли неистовые кровавые обряды причастников его культа, первоначально священная жертва, олицетворявшая бога, растерзывалась живьем». Афина принесла Зевсу сердце Загревса, и он возродил растерзанного бога в новом Дионисе, сыне Семелы, а титанов поразил молнией. Из пепла титанов и крови Диониса, которую они вкусили, произошел человеческий род, имеющий в себе часть титанического элемента, часть божественного. Отсюда возможность очищения, искупления, которое состоит в том, что божественные части должны возвратиться к своему источнику - мысль, которую находим впоследствии у гностиков» (С. 63-64).
Орфики веровали в бессмертие и переселение душ. «Человеческое тело - гробница бессмертного духа. Роковая необходимость заставляет душу вновь воплощаться в том или ином животном или человеческом теле по истечении определенного времени, в продолжение которого она получает воздаяние за свои дела в загробном мире. Судьба души зависит от ее дел и определяется судом над нею. Но Дионису и Персефоне дано освобождать души от рокового «колеса рождения» и избавлять их от скорби. В их таинствах путь к вечному блаженству и упоению на трапезе богов» (С. 64).
«Орфики приписывают себе знание особенных заговоров, заклинаний, таинств, спасительных как в этой, так и в загробной жизни, обладание особыми целебными очистительными средствами, дар гаданий и прорицаний. Они проповедуют воздержание от всякого убийства, а следовательно, и от мясной пищи, в связи с учение о душепе- реселении, и совершают особые искупительные жертвы не только за живых, но и за умерших».
«Наряду с орфиками предание сохранило память о других кудесников и ясновидящих прошлого» (таковы Абарис, Аристей, Гермо- тим, Эпименид и т. д.) (С. 65). Орфики «не стремились к широкому прозелитизму, а, напротив, они хранили свои мнимые или действительные тайны».
В V и IV веках движение выродилось и встречаются только бродячие «орфеотелесты», волхвы и прорицатели, эксплуатирующие народное суеверие (С. 66).
Кроме мистерий елевзинских, вакхических, в древней Греции существовали еще мистерии Астарты, на острове Самофракия. Они взяты у финикиан.
(Шустер. История тайных обществ. Т. 1. С. 93, 95). Примечание. Вообще нужно сказать, что Шустер необычайно туп и ничего не видит за описываемой им внешней стороной таинств.
Относительно Пифагора, однако, Шустер сообщается подробности, которые он считает достоверными:
«Пифагор, родившийся в 580 г. до P. X. на острове Самоне, еще на родине изучил математику, геометрию и музыку, а затем, согласно тогдашнему обычаю, в продолжительных путешествиях по Азии, Индии и Галлии, с ее друидами, стремился, по-видимому, пополнить свое образование. Несомненно, что он провел продолжительное время в Египте. Из страны Нила, где он был принят в египетскую касту жрецов и посвящен в ее премудрости и тайне обычаи, он, обогащенный новыми сведениями, вернулся на Самос» (С. 101).
Шустер считает, что секта орфиков возникла в 600 г. до P. X. Пазистрат же царствовал в 560-527 гг. до P. X.
Внутреннего смысла орфизма Шустер не понимает и даже им не интересуется.
Сношения греков с Востоком:
1. Фалес из Египта вынес знание вычисления затмений (Трубецкой. С. 72).
2. Анаксимандр из Вавилона заимствовал солнечные часы игно- мон для вычисления солнцестояний.
3. Платон был в Египте. В Сиракузах он был у пифагорейца Архита, полтораста лет после Пифагора.
«Некоторые орфики пользовались своим знанием священных обрядов и сказаний об Орфее, приписывающих ему формулы заклинаний против недугов и волшебных чар, для того чтобы нагло обманывать легковерных. Окруженные священным обаянием древних мифов, они странствовали в качестве нищенствующих жрецов, называвшихся орфеотелестами, и показывали священные предписания, на основании которых они совершали жертвоприношения. Они рассказывали наивным и легковерным людям, будто посредством этих жертвоприношений и ребяческих забав (?) могут даровать им временное и вечное очищение от грехов, а посвящением в свои таинства доставить им вечное блаженство. Они приписывали себе также силу посредством таинственных грозных заклинаний принуждать богов к выполнению своих желаний и в случае нужды жествоко мстить врагам» (Шустер. Тайные общества. Т. 1. С. 109).
Греция (Шантани да ла Соссе)
Растерзывали на части маленьких детей и пожирали дымящееся их мясо. При отправлении фаллического культа было также достаточно проявлений полового разврата» (С. 301).
Орфики
«Орфизм первоначально был, вероятно, движением не греческим.
Его связь с вакхизмом и с оргиями, так же как название, происходящее от имени Орфея, указывают на его фракийское происхождение.
Но к необузданности слежения Дионису орфики были совсем непричастны... Для орфиков характерно то, что они имели определенное учение. Последнее отличает их от обществ, связанных с мистериями. Элевзинии состояли в повторении и дальнейшем развитии праздников древнего культа. Орфизм же основывается на определенном воззрении на жизнь. Поэтому он образует догматическую теорию и даже целую теологию...» (С. 342).
Деятелем орфической литературы называют Ономакрита, жившего в Афинах при Пизистратидах, «по-видимому, игравшего главную роль как в установлении текста Гомера, так и в основании орфической литературы. Замечательно, что между деятелями орфической литературы являются несколько пифагорейцев: таков Керкопс, которому приписывали «герое логос» или теогонию в 24 рапсодиях, это главное орфическое сочинение, упоминаемое у Цицерона, как канонический авторитет... Конечно, орфические сочинения должны были существовать и до Ономакрита» (С. 343).
«Следует делать различие между составлением сочинений и их содержанием. Последнее, вероятно, относится к гораздо более глубокой древности» (С. 342).
«Невозможно отрицать существования важных пунктов сравнения между космогоническими принципами орфиков и семитическими космогониями». «Даже Петерсон признает, что, по его мнению, они (чужеземные влияния) должны исходить не от финикиан (как думает Группе), а от египтян и фригийцев. С несомненностью доказано, однако, только фракийское влияние (С. 344).
Применение мое. Отсюда до Фригии недалеко...
«Орфики облекали свое учение большей частью в мифические формы. Прежде всего эго относится к космогониям... Дамаский знает три орфические космогонии, к которым можно присоединить еще четвертую из Аполлония... В качестве основных принципов, из которых все произошло, эти космогонии называют то Хронос, то Океан, то Нукс. В числе таких основных стихий фигурируют также Хаос, Эфир, Эреб... Оригинально (?) представление о мировом яйце, от разделения которого произошли небо и земля, или о существе, которое орфики называли Фанес, а также Эрикапай, Метис или Эрос, и которое представлялось с крыльями, змеиным телом и другими животными атрибутами, и которое обладало также мужскими и женскими свойствами вместе. В зкалючение Фанеса поглотил Зевс». «Объяснение Целлара, по которому Фанес заключал в себе зародыши всех богов, не далеко отступает от объяснения неоплатоника Прокла» (С. 345). Они и существующие мифы перерабатывали в смысле аллегорического выражения их миросозерцания. Таков миф о За- грее... «Неоплатоники понимали этот миф в том смысле, что он изображал собою происхождение разделенного бытия из неразделенного. «Мысль о происхождении мира из расщепления божественного принципа быль, скорее, пантеистическою... Зевс для орфиков был просто мировым принципом, развивающимся в мировую жизнь» (С. 345).
(греч.)
Эту божественную жизнь орфики понимали как жизнь мира... «Мифология орфиков есть теологическое выражение их основных религиозных мыслей: о несовершенстве, скорби и призрачности мира, и о прирожденной нечистоте и греховности человека. Смешение титанического и дионисического есть то состояние, которое должно быть побеждено. Тело есть титаническое начало, душа - дионисическое. Задача человека заключается в том, чтобы освободить связанную душу из телесной темницы.
Смерть не может совершить освобождение, так как она есть только путь к новым формам существования. У орфиков и пифагорейцев, подобно тому как у индусов, первоначальным психологически положением было переселение душ. «Колесо рождения» вращается в орфической поэзии, так же как в проповеди Будды (только ли Будды?). Следовательно, должны быть изысканы средства для устранении этой постоянно возобновляющейся нечистоты. Средство... посвящение в таинства, через которые человек соединяется с богом, с Дионисом, и делается участником его спасения». «Не собственной силе, но милости богов-избавителей» обязан человек своим освобождением (С. 346). К этому присоединяется аскетизм. «Аскетизм... не требует исполнении гражданских добродетелей. Нужно не воспитание и не нравственное преобразование. Совокупность моральных требований заключается в обращении к богу и отречении от всего, что связано со смертностью и телесной жизнью... Если при жизни очищение не было достигнуто таинствами и искуплениями, то будет достигнуто через наказание адскими муками в Гадесе. Таким образом душа освобождается от тела и нечистоты и только уже после того, как она совершенно избавится от повторения рождений, начинается ее действительная жизнь, «вечная, как бог, так как она сама происходит от бога» (С. 346-347).
«Превращение светлого и здорового гомеровского мира в грустную серьезность трагиков и, в особенности, возникновение явного пессимизма были бы немыслимы без орфизма» (С. 347).
«О значении орфизма как подготовления к христианству доныне больше говорилось, чем было доказано. Впрочем, нельзя отрицать, что этим направлениям были даны подготовительные моменты. Греческий мир, который выступил навстречу христианству, не был миром суетной светскости. Поскольку греческая культура была проникнута орфическими идеями, постольку люди сроднились с идеями, что тело должно быть уничтожено, чтобы душа спаслась для вечной истинной жизни и что этого нельзя достичь одною человеческою силою, но лишь посредством божественной помощи и откровения... Остается вопрос, насколько были затронуты орфическими идеями те слои народа, в которых прежде всего нашло сочувствие христианство. Во всяком случае, если верно, что христианские воззрения и культ заимствовали нечто от мистерий и орфизма, то размеры этих заимствований часто слишком преувеличивались» (С. 347).
Платон. Республика (французский перевод Бастьена)
Вторая книга, VII (78 с.).
Бог, будучи по существу благ (добр), не есть причина всего, как обыкновенно говорят, он причина лишь незначительной части всего, что случается с людьми, потому что зло происходит с нами гораздо чаще, чем добро. Благое нужно приписывать всецело богу, а для зла нужно искать другие причины.
...Какому-либо богу немыслимо изменяться и каждый их богов настолько прекрасен и настолько благ, как только может, сохраняет с незыблемой простотой свойственную ему форму» (С. 82).
Бог и все божественное неспособны ко лжи... Существенно простой в слове и действии, Бог не изменяет формы, и не обманывает никого ни призраками, ни речами, ни знаками, посылаемыми наяву или во сне (С. 84).
Новоплатонизм
Основатель - Аммоний Саккас, умер в Александрии в 242 г. Ученики - два Оригена, Лонгин, Плотин. Ученик Плотина - Порфирий. Ученик Порфирия - Ямблих.
Плотин родился в Египте, 204 г., умер в Риме 270 г. Последователи этой школы привлекли к философии императора Юлиана. Кроме Плотиновой школы в Риме, была школа в Афинах, закрывшаяся лишь в 529 году, вследствие запрещения Юстиниана учить философии в Афинах.
Влияние Плотиновой философии не исчезало никогда, проявляясь и до настоящего времени.
Совершенное Первоначало (Божество) не только сверхчувственно, но и сверхмыслимо. Узнаем о нем мы, перебирая разные определения и отсекая их (индусское «не то, не то»), заключаем: что оно есть сверхсущее. Второй путь познания - экстаз, где мы имеем общение с Божеством и узнаем его положительно.
Это Божество (Единое) как абсолютное, есть избыток, и этот избыток изливается, эманируется. Эта эманация есть исхождение (вероятно, поэтому эманация и считается по бессознательной игре слов ниже Единого — ?). Но задача наша состоит в возвращении к Единому и от материального и плотского через чувственное к идеальному или умопостигаемому, а от него к Божественному. Нисхождение Божества обратно: 1) божественное, 2) умопостигаемое (идеальное), 3) чувственное, 4) плотское (материальное).
Плотин полемизирует против гностиков, доказывая необходимость нравственности для возвращения к Богу.
Владимир Соловьев справедливо говорит, что эта философия, которую, конечно, он считает гениальной) - не дает смысла мировой жизни. Божество изливается без цели, а просто по природе своей, затем человек должен обратно подняться и из этого неизвестно зачем явившегося бытия и возвращается к Богу. А Божество продолжает изливаться и прочие люди продолжают иметь ту же миссию - обратно влиться в Божество. Делает это каждый за себя и для себя. Ни мировых, ни общественных задач и целей нет.
[1] То есть, вероятно, (не разборч.).
Бог в греческой мифологии (По Трубецкому)
И вечное, нестареющее и бессмертное, оно всем правит и постольку может рассматриваться как божество, и тем не менее оно есть телесное начало, одаренное вечным движением... (С. 78).
Анаксимен. Ничего заслуживающего внимания.
Пифагор. Толком мало что известно.
«То немногое, что мы знаем о его религиозном учении, заставляет его сближать с орфиками, хотя, по-видимому, главным божеством союза был Аполлон, и хотя возможно, что учение о душепереселении было заимствовано орфиками от Пифагора. Во всяком случае, и здесь, и там религиозной целью служит спасение души.
Это последняя есть бессмертное демоническое существо, падшее в земной мир и в наказание заключенное под стражу в темницу тела. Душа не имеет необходимого отношения к телу, в котором живет, она может переселяться и в другие тела. По смерти, разлучившись с телом, душа получает возмездие в загробном мире, а по истечении определенного срока воплощается вновь в каком-либо другом человеческом или даже животном теле... Освобождение от душе- скитания, приобщение бессмертию богов - было главной целью, а средством служило не одно нравственное, но и, прежде всего, ритуальное очищение... (С. 89-90).
Примечание мое. Но где же тут, собственно, Бог? И что такое за «боги», к бессмертию которых должно приобщиться? Ничего не известно.
Примечание мое. Гераклит сказал: «Многознание уму не научает, иначе оно бы научило Гезиода и Пифагора, а также и Ксенофана и Гекатея». «Пифагор более всех подвизался в учености и сочинил свою премудрость: многознание и злохудожество...» (С. 85).
Мнение любопытное, ибо Гераклит был весьма умен.
«Философия пифагорейцев была дуалистическая. Правда, она постулировала гармонию, сочетающей противоположности. Раз существует «космос» — стройный мировой порядок, существует и гармония, каким бы образом она ни возникала. Но это, очевидно, не объяснение...
Примечание мое. Это не «объяснение», из отсутствия объяснения не вытекает еще дуализм, если только люди заявляют, что у них нет дуализма, а есть гармония, которой причин они не знают.
Гераклит. Несмотря на идею Логоса, я не вижу у Гераклита понятия о боге.
«Единое Гераклита, к которому сводится все, определяется как «мудрое», и нужно «познать разумную мысль, могущую править всем через все». Этот мироправящий разум иногда получает у Гераклита специальное наименование - «логос, или слово» (С. 111).
Примечание Трубецкого. Трудно передать этот греческий термин, буквально означающий «слово», одним равнозначущим русским выражением. Ближе других - «рассуждение», как в смысле «речь», «слово о чем-нибудь», так и в смысле «разум» и в смысле «отношение» (в рассуждении - в отношении).
Примечание мое. Но дело в том, что внутренний закон явлений еще не предполагает «Бога». Закон явлений, понятно, «правит», в том смысле, что все по нему совершается. Но это еще не «Бог». С понятием о Боге неразрывно связана воля личная, так что во всех случаях, когда «внутренний закон» правит безусловно, без возможности изменения или нарушения, то там именно нет Бога. Бог может установить закон, неизменный для других, но Сам может его изменить, пересоздать, или, в противном случае, Бога нет.
Трубецкой довольно путает вопрос о религии Гераклита. Собственные слова Гераклита: «Единое мудрое одно. Оно и не хочет и хочет называться именем Зевса». Трубецкой толкует: оно не допускает этого имени, поскольку оно отлично от Зевса мифологии или народной религии, и оно допускает его поскольку (греч.) (поэт. Зевс) значит «жизнь» (греч.) Божество, божественное всеединство, есть жизнь, с точки зрения Гераклита. Далее слова Гераклита:
«Чьих слов я не слыхал, никто не дошел до того, чтобы познать, мудрое есть от всего отрешенное».
Отсюда Трубецкой выводит, что Гераклитово божество и едино со всем, и отрешено, имманентно и трансцендентно. «Как соединяются эти противоположные определения в уме Гераклита - мы в точности не знаем» (С. 112).
Думаю, что никак не соединялись, потому что противоположности этой совсем не было. «Мудрое» и «логос», как закон явлений, отрешено от частностей явлений, то есть во все изменчивости явлений остаются вечны и постоянны. Если «Зевс» есть «жизнь», то внутренний закон можно назвать «Зевсом». Если же «Зевс» есть нечто иное, то «мудрое» его именем не может называться. Такова, думаю, мысль Гераклита.
Трубецкой указывает (С. 118), что Гераклит имел религию, и даже своего рода «мистицизм», хотя сам же признает его «пантеистом». Он верил, говорит Трубецкой, в богов и демонов, в мантику, в проявление разума через человека, даже в Дельфийского оракула. Но боги, демоны, сам оракул - все это могли быть духовные существа, как есть человек и животные. Мудрое, то есть внутренний закон может проявляться через человека, потому что этот закон все проникает, и, вероятно, не через одного человека может проявляться. Но все это не значит, чтобы эти мелкие духовные явления - были самим «единым мудрым», каковое состоит лишь в вечном законе, строе движения естества, в разуме движения вещества. А что такое этот «строй», который собственно и есть «разум»?
В своем учении о круговороте вещества Гераклит, по мне, весьма ясно показывает, что его «единое мудрое» вовсе не есть Бог. Основу всего у Гераклита составляет огонь. Надо сказать, что этот термин означал у него нечто поумнее простого «пламени», а именно «высшую степень энергии молекулярного движения». Тогда его учение ясно.
Основа всего - огонь. Он изменяется качественно «обменивается» на вещи, как «золото на товары», вещи являются как бы его эквивалентами. Огонь, угасая, обращается в воду и через нее в землю, чтобы затем, воспламеняясь, переходить в воду, испарения и снова в огонь. «Этот строй один и тот же для всех вещей, — говорит Гераклит, — не создал никто из богов или людей, но был всегда, и есть, и будет вечно живой огонь, воспламеняющийся определенными мерами[1] и угасающий определенными мерами» (С. 113).
Душа наша, по Гераклиту, — есть испарение, то «испарение, из которого она слагает все вещи». Человек и весь состоит из разных состояний огня, разгорающегося или угасающего: его тело состоит из угасшего огня, то есть земли и воды, а душа из огненного испарения. Человек извлекает эти испарения из своего тела и окружающего мира. Таким образом поддерживается связь нашей души с душой, разлитой в целом. «Границ души не найдешь, — говорит Гераклит, — хотя бы исходив все дороги, столь глубокий в ней разум» (С. 116).
«Границы индивидуальной души теряются в общем разумном начале - психология переходит в космологию и теологию» (С. 116). Но ни в психологии, ни в космологии, ни в теологии - Бога не найдешь.
Это более материализм, чем пантеизм. Это атеизм, признающий существование духовный свойств естества.
Элейская школа. Ксенофан, Парменид, Зенон, Мелисс
«Истинный бог не может ни возникать, ни уничтожаться... Нельзя говорить и о господстве одних богов над другими». Ксенофан отрицает политеизм. Отрицает и мистику пифагорейства, и переселение душ. Учение самого Ксенофана можно определить как пантеистический монизм. «Все едино» и «единое есть бог». ...Истинное божество есть единое вечное беспредельное начало. Оно есть подлинное божество, не умирающее, не рождающееся, не похожее на смертных ни видом, ни разумом. Ксенофан приписывает ему всевидение, всеведение, всемогущество... Единое беспредельно и неподвижно... Это единое есть — все. Оно есть единство всего неба, всех вещей, объемлемых миром. Беспредельное отождествляется с миром, окруженным необъятным небом (С. 123).
Относительно происхождения отдельных существ - неизвестно.
Парменид по духу напоминает Веданты и Упанишады, но, впрочем, неясно, что он думает о душе, судьбе мира и т. п.
Вообще эти элейцы мне не по душе. Ни к чему, да и пишут все в стихах.
Из Сицилии. Много пифагорейского. Но Богу, как и у них, не видать.
Он «признает четыре стихии, это вечные постоянные элементы всего существующего, качественно и количественно неизменные.
Из них состоят все существа без исключения. Сами «боги долговечные» состоят из них, так же как растения и животные. Он остается на почве античного гилозоизма, признавая свои стихии живыми или чувствующими...» (С. 148).
Есть в них две силы - Любовь и Вражда, которые весомы и протяженны. «Происхождение мира объясняется совместным действием этих сил, каждая из которых роковым образом в силу «вечной клятвы» (???) получает преобладание. При неограниченном господстве Любви, отдельных существ и вещей не существует, потому что все находится в слитном состоянии, в неподвижном покое Сфероса» (С. 149-150). Господство Вражды также все разрушает. «Космос возникает лишь при совместном действии Любви и Вражды» (С. 150). Эмпедокл при этом верит в бессмертие и переселение души. Но Бога и тут не видно. Всем властвует гилозоистическая природа.
Атомисты. Леркил, Демокрит
«Учение атомистов представляет собой самое простое и первоначальное выражение чистого материализма» (С. 152).
В отношении богов: «Атомисты допускают существование живых существ, превосходящих человека размерами, красотою и вместе тонкостью своего телесного строения и разумностью; таковы боги Демокрита, «живые идолы» или образы, населяющие атмосферу» (С. 161). Бессмертия и будущей жизни нет.
Анаксагор. Он по обвинению в атеизме был в тюрьме и ушел из Афин. Его безбожие заключалось в метеорологии. Однако в философии его все-таки не видно Бога.
Он, подобно множеству других, повторяет: «Никаких новых вещей или веществ не может возникать, и никакие действительно существующие вещества не могут уничтожаться, ибо никакая вещь не происходит и не уничтожается, но смешивается и отделяется от существующих вещей. Таким образом правильно было бы назвать происхождение смешением, а уничтожение разделением» (С. 170).
Подобно Эмпедоклу, Анаксагор отделил движущую силу от материи. Эта сила не присуща элементам внутренне, но стоит вне их. Анаксагор определил ее как Мировой Дух или Ум (Нус). Раз из материальных свойств движение необъяснимо, то причиною его нужно признать причину нематериальную (С. 173).
Ум (Нус) есть начало движения. Определения его противоположны определениям вещества. Дух бесконечен, деятелен и не бывает пассивным предметом действия. Бесконечность, простота, чистота, разумность и мощь составляют особенности его природы: он проникает всюду, ведает все, зиждет все, он автократор, самодержец.
«Но Ум признается им только для того, чтобы объяснить начало движения в качестве механического агента» (С. 176).
В Федоне Платона Сократ говорит, что Анаксагор «не делает из Ума никакого употребления», а все объясняет из чисто материальных причин (С. 176).
О Боге - ни полслова. А Нус его действительно только «термин». Не все ли равно заключается ли Ум в материи, или находится вне ее, если он реально есть только движущая сила?
Диоген (неразборч.). О Боге ничего не говорится.
Какая-то чепуха: «...» По моему мнению, стихийное начало, обладающее разумностью, есть то, что люди называют воздухом, и оно- то всем правит и обладает. Ибо оно именно и есть бог, как я полагаю, везде присутствующий, все устрояющий, сущий во всем» (С. 179). Это называется: у всякого барона своя фантазия.
Софисты. Протагор Горгий. (Конец V в.). Скептицизм, поверхностный рационализм и, в общем, пустота.
Сократ. Воплощенное искание истины, как сказал Платон. Но многие ученики его верят. Платон в Федре свидетельствует, что в последний день, прощаясь с учениками, Сократ беседовал с ними о бессмертии (С. 231).
Киническая школа
Основатель Антисфен. Ученик его Диоген Синопский., затем Кратес, Менедем, Менипп.
Диоген - «сумасшедший Сократ», как его называли. Антисфен - агностик - доказывал невозможность знания, да и ненужность его: «добродетель достаточна для счастья» (С. 240).
В чем добродетель? Благо человека только то, что его. Ни имущество, ни даже жизнь - ни его. Его только свобода. Посему добродетель - прежде всего сила. Киники отвергали всякий комфорт, потребность любви, дружбы, любовь к отечеству, брак, семью, чувства приличия, стыдливости и т. д. Они отрицали искусства, науки, культуру, государство. Народных богов они прямо оскорбляли. Впрочем, верили в некоего Бога. «По природе есть только один Бог, или Разум, не похожий ни на что видимое, все прочие боги суть искусственные продукты человеческого общества, существующие только в силу человеческих законов и установлений (С. 243, 244, 245, 246).
«Киническое учение есть крайний индивидуализм, который в своем последовательном развитии приводит к социальному и моральному аморфизму» (С. 247). Зачем же проповедовали киники? «Они видят в своем подвижничестве высшую миссию: философ есть посланник Зевса (Примеч. Собственно, в греческом тексте стоит не Зевс, а Бог (греч.)), врач, целитель душ, освободитель человечества, пророк истины» (С. 247).
Киренская школа. Аристипп. «Цель жизни в наслаждении», для того, чтобы достигнуть наибольшего наслаждения, нужно производить правильную расценку удовольствий (С. 248).
Отсюда впоследствии родился эпикуреизм.
...же полагает, что «Платон признавал единого верховного Бога, отождествляя его с идеей блага» (С. 40). Доказательства этого плоховаты: так как выше идеи блага нет ничего, так как она служит конечной причиной и первым началом всего сущего - то и выходит, что она есть Бог... Это слишком (неразборч.).
Создание природы описывается так: «Демиург (откуда он взялся?) создал душу мира из смеси пребывающего идеального и делимого материального мира» (С. 41). Затем в детски невежественной (неразборч.) описывается, как демиург распределил эту смесь по Вселенной.
Немало и противоречий.
«Мир (созданный демиургом) есть живое существо, вечно блаженное, существующее в бесконечном времени, соответствующее идее жизни. Мир есть чувственное божество, как его называет Платон (С. 44).
Душа бессмертна. В ней борются два влечения: к божественному и вечному и к земному, материальному. Душа сначала воплощается в человеческом теле (по собственному желанию), после 1000 лет жизни - она либо несет наказание, либо вкушает блаженство. После трех добродетельных жизней на земле душа возвращается в небесные сферы, откуда «рок» через 10000 лет снова ниспошлет ее на землю (С. 46). Это пифагорейское учение палингенезии, периодической вечности.
Примечание. Это весьма путанный индуизм.
«Истинное знание, по Платону, черпается не из внешних впечатлений, а изнутри души» (47).
Примечание. Это типичнейшее учение йогов.
«Душа полупила начало не в земном, а в высшем мире. Жизнь в чувственном мире рождает для нее множество всяких бедствий и зол... Задача человека заключается в освобождении души от всего телесного... и возвратиться к своему первобытному состоянию» (С. 49).
Как же это мир «вечно блаженное» существо?
Вообще, вот ступени, через которые прошел Платон:
«Сначала наивный эвдемонизм. Затем разрыв с ним, требование абсолютной морали, обличение общества, осудившего Сократа... Вера в конечную гармонию добродетели остается, но «мысль направляется в сверхчувственные области, где нет плоти, где живет правда (С. 50). Тут проповедуется бегство от мира. Но потом Платон возвращается снова к своему эвдемонизму (С. 51), проповедуя одно усовершенствование общества.
В последний период Платон сблизился с пифагорейцами, отождествил свои идеи с числами. Миросозерцание стало более мрачно. «Платон признает наряду с разумной, доброй душой и благим Богом, действие злой души во вселенной. Зло в мире есть общее начало. И как все доброе, целесообразное в природе необъяснимо без признания доброй души, благого разума, так и присутствие зла в мире, злые стремления, сопротивления благу указывают на существование злой души, злого начала» (С. 62).
Аристотель. «Есть первое движущее. Оно вечно, как само движение. Оно нематериально. Бестелесная энергия есть мысль. Самодеятельность божества в мышлении, энергия этой мысли есть ее вечная жизнь. Это начало движет мир не механическими толчками, а как внутренняя цель. Божество движет непосредственно лишь верхнюю сферу. Аристотель помещал божество за пределами высшего неба. Бог Аристотеля не есть личный Бог: это лишь конечное условие мирового движения. Это «философская отвлеченность» (С. 92-93).
«Душа неотделима от тела, немыслима без него» (С. 98). Есть три рода души: растительная, животная, разумная. «Душа произошла вместе с телом и кончается вместе с ним. Разум не имеет ни начала, ни конца, отделим от тела и не имеет индивидуальности (С. 100).
В общей сложности - тут нет Бога в нашем смысле.
Стоики. Основатель Зенон. Среди других интересен Хризипп (331-251 гг. до P. X.), которого ученики Антипатр и Архидем занесли 7Q4 стоицизм в Рим и в Вавилон (С. 116).
«У Платона не только дух, но и материя была бестелесна. У стоиков и материя, и дух суть тело... Даже аффекты и добродетели души представлялись им телесными. Все этого своего рода тонкие материи или токи... Бог не существует без вещества, и вещество не существует без Бога, единого зиждущего начала... Божество... представлялось стоикам в одно и то же время как физическая субстанция, из которой образуется тело вселенной, и как универсальный логос, который определяет собою формы свойства, отношения и законы вещей, одушевляя природу и сообщая сознание организмам (С. 123)...
«Бог есть мир, Бог есть все вещи и вместе с тем он есть деятельное творческое начало мира, лучшая, превосходнейшая часть его. Он есть часть и целое... Он обнимает в себе всех богов, все силы, все стихии» (С. 124).
Божество стоиков является как разумный дух-нус... а также и физическая сила, действующая во Вселенной, отождествляется, как у Гераклита, с мировым порядком. Все проникающий логос отождествляется с судьбой или роком... Этот логос, образующий вещество в целесообразный организм, — сам должен быть для этого физической силой, телесным началом, особого родом вещественной спермой. Всемирный Логос есть семя мира, он заключает в себе все- частные логосы - семена всех вещей. Эти «сперматические логосы» исходят из него и возвращаются к нему, и через их посредство он зиждет и образует все (С. 125).
Мораль стоиков см. с. 130.
Эпикур. С. 342-260.
«Миросозерцание Эпикура строго материалистическое. Счастье человека в его личном блаженном состоянии. Мир есть механическая система движущихся атомов» (С. 133).
«Жизнь человека ограничена настоящею действительностью» (135).
Скептицизм. (С. 365-275)
Пиррон. Все вещи необъятны, о них нельзя судить ни истинным, ни ложным образом. Воздержание от всякого суждения есть наиболее достойное для философа поведение по отношению к вещам. За таким поведением следует невозмутимость духа - атараксия (С. 139).
Эклектизм. Не стоит обрисовки.
После того начинаются веяния мистически религиозные.
ГРЕЧЕСКИЕ МИСТЕРИИ (С.Н. Трубецкой. Собрание сочинений. Т. 5-6. Курс истории древней философии)
Культ Диониса
Дионис, Вакх - бог фракийского и фригийского происхождения. Но есть указания на его связь с Востоком. Вакхическая стопа, вакхический стих - родственен по размеру с восточным, которым написана поэма Фирдуси (Брокгауз).
О самом Вакхе рассказывают, что он «возмужав, прошел все страны, проник в пределы самой Индии» (Петискус. Олимп. С. 216). Одно из изображений Вакха называется «Индийским Вакхом» (Петискус. С. 222).
В Рим Вакх проник с Южной Италии через греческое посредничество.
Элевзинские таинства. «Старинные сельские празднества в честь великой Матери Земли и богов, живущих под землею» (Кн. Трубецкой). Многие обряды у самых различных народов представляют поразительные сходства и связываются с однородными представлениями, указывающими на общий источник (С. 59). В VI веке Дионис входит в Элевзинский культ. Особенную пышность принимают празднества со времен Пизистрата.
«Свое преимущественное значение элевзинский культ приобрел, главным образом, благодаря тому, что с ним соединялись обетования загробного блаженства. Уже в начале VII века, в гимне в честь Деметры, где нет еще следов Диониса в Элевзине, посвященные, узревшие таинства, признаются блаженными, ибо не имеющие части в них не имеют и равного с ними жребия после смерти в царстве Аида» (С. 60). В таинствах «возникает своего рода религиозное общество, отличное от гражданского, особый духовный союз, принадлежность к которому обусловливается... посвящением» (С. 60). «Та же особенность замечается и в других местностях Греции, в мистериях, развившихся в различных местностях Греции из различных старинных замкнутых культов или культов пришлых» (С. 61).
Кн. Трубецкой полагает: «Никакого тайного учения ни в вакхических оргиях, ни в элевзинских таинствах не преподавалось: были тайные действия, обряды, символы, жертвы, может быть заклинания, магическая сила которых требовала строго соблюдения тайны. Но никакого богословского учения не было и не могло быть: гнозис мистиков был практическим и сводился к усвоению тех или других обрядов и формул, обеспечивающих человеку высшую помощь и всякие блага в этом мире и за гробом.
...Тем не менее... «Новое религиозное движение, усваивая старинные формы или иноземные обряды, могло вызвать потребность в учении, представляющем оправдание и обоснование означенных форм и обрядов» (С. 61). «Такого рода учения мы находим в кружках орфиков, по-видимому, уже в VI веке, хотя начатки его, как и начатки самой секты, могут относиться и к еще более ранней эпохе» (С. 61).
Примечание. Тут у кн. Трубецкого, как и в некоторых других местах, — очень курьезный оборот мышления. Ему кажется, что сначала является обряд, а потом доктрина, его осмысливающая. В действительности всегда может быть только наоборот, и пока нет доктрины, невозможно появление обряда, составляющего всегда ни что иное, как символическую формулировку доктрины.
Орфики. Геродот (кн. 2, ст. 81). Говоря о том, что в Египте считается грешно входить в храм в шерстяных одеждах (и хоронить покойников), замечайте: «В этом отношении обычаи египтян согласуются с орфическими и вакхическими обрядами, в сущности, египетскими и пифагорейскими: посвященному в эти таинства грешно быть погребенным в шерстяных одеждах. Об этом обычаи, впрочем, существует священное сказание» (В моем Геродоте. Т. 1. С. 157).
Орфики. Кн. Трубецкой. Курс истории древней философии.
«Орфическая литература слагалась тысячелетнего периода, причем с самого начала была апокрифической и анонимной. ...Древнейшие произведения могут быть относимы уже к VI до P. X., а следы орфических идей и влияний указываются уже в позднейших частях гомеровского эпоса. В VI веке, по-видимому, уже существовали теогония и эсхатология в описании «хождения» Орфея в преисподнюю и ряде других дидактических поэм, гимнов и оракулов Орфея и его ученика Мусея, оракулов, которые уже тогда собирались в особые сборники»... «Указанное движение развивалось одновременно в нескольких различных местностях, между которыми существовал невидимый духовный обмен, поддерживались деятельные сношения... В Кротоне мы находим место зарождения пифагорейского союза, религиозное учение которого сливается с орфическим настолько, что уже в древности между ними трудно было провести границу... Орфические верования держались близ. Кротона в IV веке» (С. 61-62).
Кн. Трубецкой полагает почему-то, что орфизм удовлетворял «новой» потребности в «религиозном гнозисе и откровении». Ни из чего не видно, чтобы тут было нечто «новое». «Древним носителем такого откровения является мифический певец Орфей, а предметом откровения служит вопрос о Божестве, его отношении к миру и человеческой душе. Орфическая теогония представляет значительно сходство с теогонией Гезиода». «Это своего рода богословская система, в основании которой лежало представление о едином всеобъемлющем божественном начале, поглощающем в себе различенные божества греческие, фракийские, фригийские, новые и старые, мужские и женские, представление несомненно получающее пантеистический характер». «В древнейшей редакции, как и в Илиаде, первою четою богов являются Океан и Гефида... В начале всего существовало Время (Хронос), Эфир и беспредельный Хаос. Под эфиром разумелась светлая небесная стихия, под Хаосом темная туманная бездна. Время образует из них серебряное яйцо, из которого выходит двуполый змий, носящий множество имен, Протогон, Эрос, Эрикапей, Приап, Мэтис, Фаэтон, Фанес. От него происходит все: он рождает Ночь, а от нее Небо и Землю, он создает людей и животных и сияет в солнце на небесах». В отличие от Гезиода «Зевс по совету Ночи, победив Кроноса, поглощает в себя первородного Змия Фанеса, а с ним и всю вселенную, чтобы затем вновь произвести из себя все существующее и всех богов. Все происходит от Зевса, и следовательно он содержится во всем». Зевс первый и последний, Зевс глава, Зевс Царь, Зевс середина, из Зевса же все создано, Зевс основание земли и светлого неба, Зевс родоначальник всего сущего, он «сила огня», «корень моря, солнце и луна, дыхание всего. В его очах живут бессмертные боги и смертные люди, все что было и все что будет».
Главное божество орфиков, Дионис Загревс произошел от Зевса Змия и Персефоны. Гера послала титанов, которые растерзали Диониса - «так объясняли неистовые кровавые обряды причастников его культа, первоначально священная жертва, олицетворявшая бога, растерзывалась живьем». Афина принесла Зевсу сердце Загревса, и он возродил растерзанного бога в новом Дионисе, сыне Семелы, а титанов поразил молнией. Из пепла титанов и крови Диониса, которую они вкусили, произошел человеческий род, имеющий в себе часть титанического элемента, часть божественного. Отсюда возможность очищения, искупления, которое состоит в том, что божественные части должны возвратиться к своему источнику - мысль, которую находим впоследствии у гностиков» (С. 63-64).
Орфики веровали в бессмертие и переселение душ. «Человеческое тело - гробница бессмертного духа. Роковая необходимость заставляет душу вновь воплощаться в том или ином животном или человеческом теле по истечении определенного времени, в продолжение которого она получает воздаяние за свои дела в загробном мире. Судьба души зависит от ее дел и определяется судом над нею. Но Дионису и Персефоне дано освобождать души от рокового «колеса рождения» и избавлять их от скорби. В их таинствах путь к вечному блаженству и упоению на трапезе богов» (С. 64).
«Орфики приписывают себе знание особенных заговоров, заклинаний, таинств, спасительных как в этой, так и в загробной жизни, обладание особыми целебными очистительными средствами, дар гаданий и прорицаний. Они проповедуют воздержание от всякого убийства, а следовательно, и от мясной пищи, в связи с учение о душепе- реселении, и совершают особые искупительные жертвы не только за живых, но и за умерших».
«Наряду с орфиками предание сохранило память о других кудесников и ясновидящих прошлого» (таковы Абарис, Аристей, Гермо- тим, Эпименид и т. д.) (С. 65). Орфики «не стремились к широкому прозелитизму, а, напротив, они хранили свои мнимые или действительные тайны».
В V и IV веках движение выродилось и встречаются только бродячие «орфеотелесты», волхвы и прорицатели, эксплуатирующие народное суеверие (С. 66).
Кроме мистерий елевзинских, вакхических, в древней Греции существовали еще мистерии Астарты, на острове Самофракия. Они взяты у финикиан.
(Шустер. История тайных обществ. Т. 1. С. 93, 95). Примечание. Вообще нужно сказать, что Шустер необычайно туп и ничего не видит за описываемой им внешней стороной таинств.
Относительно Пифагора, однако, Шустер сообщается подробности, которые он считает достоверными:
«Пифагор, родившийся в 580 г. до P. X. на острове Самоне, еще на родине изучил математику, геометрию и музыку, а затем, согласно тогдашнему обычаю, в продолжительных путешествиях по Азии, Индии и Галлии, с ее друидами, стремился, по-видимому, пополнить свое образование. Несомненно, что он провел продолжительное время в Египте. Из страны Нила, где он был принят в египетскую касту жрецов и посвящен в ее премудрости и тайне обычаи, он, обогащенный новыми сведениями, вернулся на Самос» (С. 101).
Шустер считает, что секта орфиков возникла в 600 г. до P. X. Пазистрат же царствовал в 560-527 гг. до P. X.
Внутреннего смысла орфизма Шустер не понимает и даже им не интересуется.
Сношения греков с Востоком:
1. Фалес из Египта вынес знание вычисления затмений (Трубецкой. С. 72).
2. Анаксимандр из Вавилона заимствовал солнечные часы игно- мон для вычисления солнцестояний.
3. Платон был в Египте. В Сиракузах он был у пифагорейца Архита, полтораста лет после Пифагора.
«Некоторые орфики пользовались своим знанием священных обрядов и сказаний об Орфее, приписывающих ему формулы заклинаний против недугов и волшебных чар, для того чтобы нагло обманывать легковерных. Окруженные священным обаянием древних мифов, они странствовали в качестве нищенствующих жрецов, называвшихся орфеотелестами, и показывали священные предписания, на основании которых они совершали жертвоприношения. Они рассказывали наивным и легковерным людям, будто посредством этих жертвоприношений и ребяческих забав (?) могут даровать им временное и вечное очищение от грехов, а посвящением в свои таинства доставить им вечное блаженство. Они приписывали себе также силу посредством таинственных грозных заклинаний принуждать богов к выполнению своих желаний и в случае нужды жествоко мстить врагам» (Шустер. Тайные общества. Т. 1. С. 109).
Греция (Шантани да ла Соссе)
Растерзывали на части маленьких детей и пожирали дымящееся их мясо. При отправлении фаллического культа было также достаточно проявлений полового разврата» (С. 301).
Орфики
«Орфизм первоначально был, вероятно, движением не греческим.
Его связь с вакхизмом и с оргиями, так же как название, происходящее от имени Орфея, указывают на его фракийское происхождение.
Но к необузданности слежения Дионису орфики были совсем непричастны... Для орфиков характерно то, что они имели определенное учение. Последнее отличает их от обществ, связанных с мистериями. Элевзинии состояли в повторении и дальнейшем развитии праздников древнего культа. Орфизм же основывается на определенном воззрении на жизнь. Поэтому он образует догматическую теорию и даже целую теологию...» (С. 342).
Деятелем орфической литературы называют Ономакрита, жившего в Афинах при Пизистратидах, «по-видимому, игравшего главную роль как в установлении текста Гомера, так и в основании орфической литературы. Замечательно, что между деятелями орфической литературы являются несколько пифагорейцев: таков Керкопс, которому приписывали «герое логос» или теогонию в 24 рапсодиях, это главное орфическое сочинение, упоминаемое у Цицерона, как канонический авторитет... Конечно, орфические сочинения должны были существовать и до Ономакрита» (С. 343).
«Следует делать различие между составлением сочинений и их содержанием. Последнее, вероятно, относится к гораздо более глубокой древности» (С. 342).
«Невозможно отрицать существования важных пунктов сравнения между космогоническими принципами орфиков и семитическими космогониями». «Даже Петерсон признает, что, по его мнению, они (чужеземные влияния) должны исходить не от финикиан (как думает Группе), а от египтян и фригийцев. С несомненностью доказано, однако, только фракийское влияние (С. 344).
Применение мое. Отсюда до Фригии недалеко...
«Орфики облекали свое учение большей частью в мифические формы. Прежде всего эго относится к космогониям... Дамаский знает три орфические космогонии, к которым можно присоединить еще четвертую из Аполлония... В качестве основных принципов, из которых все произошло, эти космогонии называют то Хронос, то Океан, то Нукс. В числе таких основных стихий фигурируют также Хаос, Эфир, Эреб... Оригинально (?) представление о мировом яйце, от разделения которого произошли небо и земля, или о существе, которое орфики называли Фанес, а также Эрикапай, Метис или Эрос, и которое представлялось с крыльями, змеиным телом и другими животными атрибутами, и которое обладало также мужскими и женскими свойствами вместе. В зкалючение Фанеса поглотил Зевс». «Объяснение Целлара, по которому Фанес заключал в себе зародыши всех богов, не далеко отступает от объяснения неоплатоника Прокла» (С. 345). Они и существующие мифы перерабатывали в смысле аллегорического выражения их миросозерцания. Таков миф о За- грее... «Неоплатоники понимали этот миф в том смысле, что он изображал собою происхождение разделенного бытия из неразделенного. «Мысль о происхождении мира из расщепления божественного принципа быль, скорее, пантеистическою... Зевс для орфиков был просто мировым принципом, развивающимся в мировую жизнь» (С. 345).
(греч.)
Эту божественную жизнь орфики понимали как жизнь мира... «Мифология орфиков есть теологическое выражение их основных религиозных мыслей: о несовершенстве, скорби и призрачности мира, и о прирожденной нечистоте и греховности человека. Смешение титанического и дионисического есть то состояние, которое должно быть побеждено. Тело есть титаническое начало, душа - дионисическое. Задача человека заключается в том, чтобы освободить связанную душу из телесной темницы.
Смерть не может совершить освобождение, так как она есть только путь к новым формам существования. У орфиков и пифагорейцев, подобно тому как у индусов, первоначальным психологически положением было переселение душ. «Колесо рождения» вращается в орфической поэзии, так же как в проповеди Будды (только ли Будды?). Следовательно, должны быть изысканы средства для устранении этой постоянно возобновляющейся нечистоты. Средство... посвящение в таинства, через которые человек соединяется с богом, с Дионисом, и делается участником его спасения». «Не собственной силе, но милости богов-избавителей» обязан человек своим освобождением (С. 346). К этому присоединяется аскетизм. «Аскетизм... не требует исполнении гражданских добродетелей. Нужно не воспитание и не нравственное преобразование. Совокупность моральных требований заключается в обращении к богу и отречении от всего, что связано со смертностью и телесной жизнью... Если при жизни очищение не было достигнуто таинствами и искуплениями, то будет достигнуто через наказание адскими муками в Гадесе. Таким образом душа освобождается от тела и нечистоты и только уже после того, как она совершенно избавится от повторения рождений, начинается ее действительная жизнь, «вечная, как бог, так как она сама происходит от бога» (С. 346-347).
«Превращение светлого и здорового гомеровского мира в грустную серьезность трагиков и, в особенности, возникновение явного пессимизма были бы немыслимы без орфизма» (С. 347).
«О значении орфизма как подготовления к христианству доныне больше говорилось, чем было доказано. Впрочем, нельзя отрицать, что этим направлениям были даны подготовительные моменты. Греческий мир, который выступил навстречу христианству, не был миром суетной светскости. Поскольку греческая культура была проникнута орфическими идеями, постольку люди сроднились с идеями, что тело должно быть уничтожено, чтобы душа спаслась для вечной истинной жизни и что этого нельзя достичь одною человеческою силою, но лишь посредством божественной помощи и откровения... Остается вопрос, насколько были затронуты орфическими идеями те слои народа, в которых прежде всего нашло сочувствие христианство. Во всяком случае, если верно, что христианские воззрения и культ заимствовали нечто от мистерий и орфизма, то размеры этих заимствований часто слишком преувеличивались» (С. 347).
Платон. Республика (французский перевод Бастьена)
Вторая книга, VII (78 с.).
Бог, будучи по существу благ (добр), не есть причина всего, как обыкновенно говорят, он причина лишь незначительной части всего, что случается с людьми, потому что зло происходит с нами гораздо чаще, чем добро. Благое нужно приписывать всецело богу, а для зла нужно искать другие причины.
...Какому-либо богу немыслимо изменяться и каждый их богов настолько прекрасен и настолько благ, как только может, сохраняет с незыблемой простотой свойственную ему форму» (С. 82).
Бог и все божественное неспособны ко лжи... Существенно простой в слове и действии, Бог не изменяет формы, и не обманывает никого ни призраками, ни речами, ни знаками, посылаемыми наяву или во сне (С. 84).
Новоплатонизм
Основатель - Аммоний Саккас, умер в Александрии в 242 г. Ученики - два Оригена, Лонгин, Плотин. Ученик Плотина - Порфирий. Ученик Порфирия - Ямблих.
Плотин родился в Египте, 204 г., умер в Риме 270 г. Последователи этой школы привлекли к философии императора Юлиана. Кроме Плотиновой школы в Риме, была школа в Афинах, закрывшаяся лишь в 529 году, вследствие запрещения Юстиниана учить философии в Афинах.
Влияние Плотиновой философии не исчезало никогда, проявляясь и до настоящего времени.
Совершенное Первоначало (Божество) не только сверхчувственно, но и сверхмыслимо. Узнаем о нем мы, перебирая разные определения и отсекая их (индусское «не то, не то»), заключаем: что оно есть сверхсущее. Второй путь познания - экстаз, где мы имеем общение с Божеством и узнаем его положительно.
Это Божество (Единое) как абсолютное, есть избыток, и этот избыток изливается, эманируется. Эта эманация есть исхождение (вероятно, поэтому эманация и считается по бессознательной игре слов ниже Единого — ?). Но задача наша состоит в возвращении к Единому и от материального и плотского через чувственное к идеальному или умопостигаемому, а от него к Божественному. Нисхождение Божества обратно: 1) божественное, 2) умопостигаемое (идеальное), 3) чувственное, 4) плотское (материальное).
Плотин полемизирует против гностиков, доказывая необходимость нравственности для возвращения к Богу.
Владимир Соловьев справедливо говорит, что эта философия, которую, конечно, он считает гениальной) - не дает смысла мировой жизни. Божество изливается без цели, а просто по природе своей, затем человек должен обратно подняться и из этого неизвестно зачем явившегося бытия и возвращается к Богу. А Божество продолжает изливаться и прочие люди продолжают иметь ту же миссию - обратно влиться в Божество. Делает это каждый за себя и для себя. Ни мировых, ни общественных задач и целей нет.
[1] То есть, вероятно, (не разборч.).